Александр Во - Дом Витгенштейнов. Семья в состоянии войны

Сегодня получил большую почту, среди прочего печальное известие, что Пауль тяжело ранен и находится в плену у русских — слава Богу, в хороших условиях. Бедная, бедная мама!!!.. Наконец, письмо из Норвегии, с просьбой о 1000 крон. Но могу ли я послать их ему? Сейчас, когда Норвегия присоединилась к нашим врагам!!! Это, впрочем, тоже ужасно печальный факт. Снова думаю о бедном Пауле, который так внезапно лишился своей профессии! Как ужасно. Какая философия поможет это преодолеть! Если это вообще возможно иначе, нежели при помощи самоубийства!.. Да свершится воля твоя.

На следующий день Людвиг записал: «До обеда головные боли и усталость. Много думал о Пауле» [121] Там же, 29.10.1914, с. 296. , — в то время как в Вене мать и сестры метались в панике, представляя, что Пауль может теперь попытаться покончить с собой.

При всей заботе о благополучии сыновей фрау Витгенштейн не в меньшей степени беспокоила честь семьи. Она гордилась Людвигом за то, что он пошел добровольцем в армию, Герминой и четой Стонборо за то, что они пошли волонтерами в больницу. Ее гордость подпитывала новость о героизме Пауля: она надеялась, что его наградят. В этом ее убедил его бывший командир, полковник фон Реттих:

11 ноября 1914 года

Дорогая фрау Витгенштейн,

ваш адрес дал мне Эрвин Шаафготше. Как бывший полковник 6-го Драгунского полка я хотел бы выразить вам мое искреннее сочувствие в связи с тяжелым ранением вашего сына. Вы можете гордиться им, поскольку сведения, которые он добыл, приняв командование над военным патрулем, помогли сорвать планы русских атаковать нас в Замосце. Я искренне надеюсь, что за свои выдающиеся заслуги он будет официально награжден. Впрочем, в настоящее время это невозможно, так как ваш сын попал из-за ранения в плен, и нужно доказать, что это произошло не по его вине. А как только этот факт будет подтвержден, по его возвращении больше ничто не воспрепятствует. Я узнал, что рана его успешно заживает.

Только Курт был занозой. «Бедный Курт остался не при делах», — поговаривала мать, он не мог внести достойный вклад в войну. То, что в Америке он был в безопасности, не утешало ни ее, ни дочерей в Вене. В письмах домой Курт уверял, что делает все, что в его силах, чтобы вернуться в Австрию и пойти на службу. Ни возраст, ни неудовлетворительный послужной список не помешали бы ему это сделать. Американцы по отношению к конфликту в Европе официально сохраняли нейтралитет, поэтому жителям Соединенных Штатов (неважно, насколько давним) было запрещено принимать чью-либо сторону в европейской войне. Так что Курту, офицеру запаса австро-венгерского 6-го Драгунского полка, запретили покидать Америку, поскольку он твердо намеревался вступить в ряды австрийской армии.

Они с коллегами в Генеральном консульстве Австрии осуществили тайную нелегальную махинацию с фальшивыми иностранными паспортами, используя их для репатриации австрийцев, живущих в США, которые, как и Курт, застряли не на той стороне Атлантики. В письмах Курта домой об этом нет ни слова, только жалобы, что работа в Америке ему наскучила и он молит Бога, чтобы вернуться в Европу и сражаться, как братья, за свою страну. Мать и сестры — особенно Гермина — остро переживали позор от его отсутствия. «Сейчас я особенно волнуюсь за Курта, — пишет Гермина Людвигу. — Ему будет особенно плохо оттого, что все остальные внесли свой вклад и страдали; все, кроме него! Он будет постоянно чувствовать себя приниженным» [123] Г. В. — Л. В., 26.04.1915, GBW. . И позже: «Я все время думаю о бедном Курте: как это ужасно, что он не испытывает сейчас того же, что и мы; язык не повернется назвать то, что он делает в Америке, настоящей жизнью» [124] Г. В. — Л. В., 05.06.1915, GBW. .

Но существование Курта в Америке могло оказаться гораздо живее, чем думала его сестра. Работа — которую Providence Journal назвал «отделом шпионов и пройдох генерального консула фон Нубера в Нью-Йорке» — предоставляла ему множество возможностей. Например, он играл на фортепиано на концерте австрийской и немецкой народной музыки в Aeolian Hall , устраивал ужины в Knickerbocker Club , чтобы собрать деньги на кампанию по поддержке австрийских экспатриантов, и давал интервью американским газетам. Но несмотря на его значительные усилия, американское общественное мнение склонялось в пользу Антанты против Германии и Тройственного союза. «Нетрудно обнаружить причину пробританских симпатий в Америке, — с негодованием говорил Курт репортеру из Washington Post в январе 1915 года. — Британцы прямо-таки наладили здесь производство симпатии… Думаю, американцы поймут свою ошибку» [125] ‘Has Faith in German Allies’, неподписанная статья, WP, 18.01.1915, p. 6. .

Одна пожилая леди немецкого происхождения по имени Делия Стейнбергер (овдовевшая мать Джерома), живущая в верхнем Ист-Сайде на Манхэттене, и вовсе настолько разделяла пробританские и антинемецкие взгляды, что сменила фамилию (через пятнадцать лет после того, как это сделал ее сын) на Стонборо, по звучанию больше похожую на английскую, солгав при переписи населения, что ее родители родились в Англии [126] В записи о Делии Стейнбергер в переписи США 1920 года, которую можно найти онлайн, содержится несколько неверных фактов. Она неправильно указала возраст и заявила, что ее родители англичане. На самом деле ее отец родился в Германии, а мать — в Париже. .

Курт смело плыл против мощного антинемецкого течения в Америке: «Новости, которые я получаю из дома, вполне обнадеживающие , — заявил он корреспонденту Post , — и я уверен, что мы победим» [127] ‘Has Faith in German Allies’, неподписанная статья, WP, 18.01.1915, p. 6. . Русские месяцами без толку «обламывают зубы» о «практически неприступный» форт Перемышль, а пока Перемышль держится, у врага «нет шансов». Но его патриотический оптимизм был безоснователен. Когда он давал это интервью, потери пехоты уже составляли 82 %. Через два месяца, 22 марта австро-венгерский генерал Герман Кусманек сдал форт Перемышль, возглавив 119 000 солдат в долгом марше в русский плен.

Курт остался работать в Нью-Йорке еще на два года, несмотря на давление общественного мнения, требовавшего, чтобы сотрудников консульства выслали из Америки. Сначала разразился скандал по поводу поддельных паспортов; общественность особенно возмутил раскрывшийся факт, что немцы тайно переправляли австрийским дипломатам миллионы долларов для военной пропаганды в Америке; и наконец, людей возмутило, что австрийское консульство платило за объявления с угрозами австрийским рабочим на американских военных заводах. Это объявление, которое напечатали во многих американских газетах, гласит следующее: