Александр Во - Дом Витгенштейнов. Семья в состоянии войны

Переговоры в Цюрихе проходили не легче, чем те, что состоялись в Нью-Йорке месяц назад. Приезжал Людвиг, но быстро уехал, так ничего и не добившись. Гретль и Джи отказались говорить с Сэмюэлом Уочтелом, считая его врагом. Индра пытался заставить Уочтела подписать фальшивый меморандум, но ему не удалось это сделать, а Антон Гроллер взывал к его совести. Он сказал, что знает Пауля гораздо лучше, чем господин Уочтел, и хотя Пауль утверждает, что не собирается возвращаться в Вену, его сердце осталось там, и если он не заплатит, то Пале, к которому он так привязан, конфискуют и больше никогда не вернут.

Все это время вся компания с тревогой ждала официальных новостей из Берлина по поводу статуса Mischling . Курт Майер, с которым Пауль и Гретль общались в Бюро генеалогических исследований Рейха, отказался принять то неубедительное доказательство, что Герман Христиан Витгенштейн был сыном принца-арийца, но главе Рейхсбанка удалось обойти Майера и передать досье Витгенштейнов в руки вышестоящих властей. Теперь семья надеялась не на генеалогическое доказательство арийского происхождения, а на своего рода «снисхождение». Нужно было согласие фюрера. О возможном участии в деле Гитлера Уочтел впервые узнал от Индры. На встрече в отеле Dolder в Цюрихе Уочтел выразил свою обеспокоенность тем, что немцы, присвоив статус Mischling , потом так же и заберут его, чтобы вынудить Пауля заплатить больше. В протоколе Уочтела об этой встрече говорится:

Господин Индра сказал, что никто не осмелится это сделать, учитывая высокий статус чиновника, который подпишет указ о Mischling . Я по-прежнему не уверен. Но господин Индра стоит на своем, поскольку единственный, кто может подписать такое постановление, если такое случится, — это сам фюрер. Мне кажется, это фантастическое объяснение, и я сказал об этом Индре, но тот заверил меня, что, скорее всего, так и будет [481].

Гитлер был в шаге от вторжения в Польшу и, таким образом, если верить Чемберлену, в шаге от войны. И все же, кажется, он нашел время подписать приказ, дающий Витгенштейнам статус полукровок. Его решение считать Германа Христиана арийцем передали Вильгельму Фрику, министру внутренних дел, а тот 29 августа послал указания Курту Майеру в Бюро генеалогических исследований в Берлине. На следующий день Майеру пришлось выдать сертификаты Mischling всем соответствующим потомкам. Такой крутой поворот вызвал подозрения местного отделения генеалогических исследований в Вене, директор которого написал в Берлин, требуя объяснений. Ответ Курта Майера сохранился в венских архивах:

По вопросу о происхождения семьи Витгенштейн и их потомков я вынес решение на основании директивы, изданной 29 августа 1939 года министром внутренних дел, которая, в свою очередь, основана на приказе фюрера. Учитывая эти факты, происхождение и ситуация семьи не проверялись данной организацией отдельно. Решение фюрера применимо немедленно и без ограничений к Герману Витгенштейну (родившемуся

в Корбахе 12.09.1802), которого следует считать предком — немцем по крови для всех его потомков… Сертификаты о происхождении семьи были выданы многочисленным потомкам Германа Витгенштейна, так что их расовая классификация применительно к Закону о гражданстве Рейха не может представлять трудностей. В случае необходимости соответствующие сертификаты о происхождении семьи можно запросить в Бюро генеалогических исследований Рейха.

Подпись: доктор Курт Майер [482].

Конечно, ничего бы этого не произошло, если бы Пауля в конце концов не убедили отказаться от прав на значительную часть его состояния. Результатом настойчивости Уочтела стало то, что в Рейхсбанке согласились принять 1,8 миллиона швейцарских франков. 300 000 франков из доли Пауля были заплачены адвокатам Блоху, Уочтелу и Бинштоку; Пауль добился у Джи возмещения 200 000 из них, а также еще 300 000 франков, что чуть меньше его доли в капитале холдинга Wistag . В целом Паулю удалось сохранить 2,3 миллиона франков из своих иностранных активов, расставшись с суммой чуть больше 1,2 миллиона. Вся его наличность и недвижимость в Германии, включая половину его доли в большом дворце и третью долю в имении в Нойвальдэгге, безвозмездно перешли сестрам Гермине и Хелене. В формуляре Внутреннего налогового управления за август 1945 года Пауль оценивал свои активы в США на 31 декабря 1944 года в 924 821 доллар. Используя подсчеты, основанные на индексе потребительских цен, эту сумму в 1944 году можно приравнять к 9 066 875 долларов в 2000 году — существенный капитал по стандартам большинства, но не идущий ни в какое сравнение с реальным богатством Пауля до того, как вмешались нацисты.

Как только деньги Пауля попали к немцам в руки, все департаменты налетели на них, как стая голодных гиен. Последовала великая бюрократическая путаница между Рейхсбанком, Центральным управлением защиты исторических памятников, Управлением по контролю за активами, Управлением по налогам на эмиграцию и Гестапо. Рейхсбанк подписал с Паулем соглашение, что он может забрать движимое имущество, если оно не подлежит экспортному контролю. Все уже было упаковано и готово к отправке, когда вмешалось Центральное управление защиты исторических памятников и отменило решение Рейхсбанка. В налоговой декларации в 1944 году Пауль заявил: «Я не знаю, сохранилось ли мое личное имущество в Австрии, а также какова его стоимость. В его состав одно время входили ценные произведения искусства, рукописи и мебель» [483].

В соглашении с сестрами было указано, что его налог на эмиграцию следует заплатить из той суммы наличными, которую он им перевел, и когда Управление по контролю за активами оценило австрийское состояние Пауля в 6,4 миллиона рейхсмарок, Налоговое управление по эмиграции немедленно запросило 25 %, то есть 1,6 миллиона рейхсмарок. Гермина и Хелена воспользовались услугами Индры, которому недавно удалось добраться до денег Пауля, чтобы тот защитил их заново обретенное состояние от налоговиков.

Через два дня после того как Витгенштейны получили подтверждение статуса Mischling, в 5:35 утра 1 сентября 1939 года около 1,25 миллиона офицеров и рядовых, сосредоточившихся на границах Германии и Восточной Пруссии с Польшей, получили приказ наступать. «Achtung! Panzer, marsch!» [484]Рев аэропланов, мотоциклов, броневиков, танков и грузовиков снабжения нарушил тишину утреннего воздуха, и через несколько минут к грохоту добавились стрельба и взрывы. Огромная кавалькада на большой скорости двинулась на Варшаву, и через восемь дней блицкриг был завершен. Польша превратилась в еще одну провинцию расширяющегося гитлеровского рейха. 3 сентября, когда бои еще не закончились, британский и французский премьер-министры объявили Германии войну.