Павел Паныч - Оставь надежду всяк сюда входящий

Все письма, отправленные мной из колонии анонимно, не давали результата. Все приезжающие в колонию комиссии были исключительно для осмотра достопримечательностей колонии. Ведь по европейским требованиям условия содержания заключенных, находящихся под стражей, должны соответствовать европейским стандартам, и внешне эти комиссии все устраивало. Но вот каким путем все это сделано — мало, наверное, кого-то интересовало. Но я каждый приезд любой комиссии внимательно изучал, ведь письма одно за другим расходились, и я жил надеждой быть услышанным!

Но увы! С 2002 по 2004 г. не было ни одной реакции. Конечно, я это расценивал как последствия анонимности, ведь анонимные письма юридической силы не имеют. И я решился все же подписаться! Я уверяю Вас, что если бы такая мысль даже во сне приснилась кому-то из сидящих в АИК-25 заключенных, то он предпочел бы лучше не просыпаться. Ну, а я вам скажу, что просто пошел уже на принцип. Смотреть на очередные шаги администрации я устал, лучше вообще не жить, чем жить, как попало, и когда я поймал внутреннее дыхание колонии, я уже понимал, что нужно делать для того, чтобы достичь хоть какого-то результата. И я начал делать!

Всегда есть преимущества, их только нужно увидеть. Да, система могущественна, и мне бороться с администрацией, будучи зеком, — равносильно самоубийству. Но действия администрации АИК-25 заключались в том, что они всегда нападали, а зеки всегда спасались. Еще никто и никогда не нападал на администрацию, а потому ей еще не приходилось защищаться. И то, что масса зеков имела следы побоев на теле, говорило только о самоуверенности администрации. А чрезмерная самоуверенность всегда плачевно заканчивается. Это и было моим преимуществом — я все это понял, будучи невидимым.

Прежде всего, чтобы подписаться своим именем и обратиться за помощью в соответствующие органы, мне нужно было предусмотреть, что со мной может случиться в будущем. Ведь существовали вопросы, на которые я не имел ответов, а именно, смогу ли я выдержать пытки. Я хорошо понимал, что ко мне будут применены индивидуальные пытки, потому что случай мой — единственный. А значит, все заключенные которые прошли через «Дорогу в Рай», прошли привычные истязания. Мне же нужно ожидать непредсказуемых издевательств.

Теоретически я на каждый вопрос себе ответил, но это всего лишь теоретически, а практически мне нужно будет отвечать на заданные вопросы, испытывая боль. И если я при боли начну путаться или молчать, то пытки никогда не прекратятся. Нет такого дерева, которое нельзя срубить, на все есть свое время. Но как мне понять смогу ли я практически ответить на вопросы, которые я подготовил теоретически, ведь от моих ответов зависела судьба тех заключенных, которые мне помогали, и моя собственная жизнь.

И я нашел маленький способ проверить себя, он может показаться вам примитивным, но он сыграл для меня главную роль. Однажды я посмотрел по телевизору американскую сказку, в которой кто-то тушит сигару о тело непобедимого американца. Вот я и подумал, смогу ли я выдержать жар горящей сигареты на себе. Но выдержать — это одно, нужно еще отвечать на вопросы, и вопросы могут быть разными. И я решил: закуриваю сигарету, кладу ее на руку, открываю любую книгу на любой странице и читаю до тех пор, пока сигарета не потухнет сама по себе. После этого я брал лист бумаги и записывал все, что удалось запомнить, и если мне удавалось записать прочитанное — это означало, что я не утратил рассудок при болевом шоке. А это было главным! Сходство написанного мною и прочитанного было на 50 %, а это хороший результат.

Следующий шаг — максимально себя обезопасить, ведь отсутствие родных и близких у меня только усложняло мое положение. А значит, нужно сделать так, чтобы все обстоятельства, которые способствуют моей безопасности, шли своим чередом, и помешать этому никто не мог. Большая ошибка администрации состояла в том, что они последовательны: им нужно любыми средствами тебя сломать, а это значит «пресс». Я знал, что в случае провала обязательно попаду под «пресс». Ведь за весь мой период пребывания в АИК-25 еще ни одному заключенному не удалось избежать пыток, если он провинился перед администрацией. Единственным правильным средством в свою защиту я считал — отправить свои обращения как можно больше. Ведь чем больше будет отправлено писем, тем больше будет шансов быть услышанным в будущем. Мной был подготовлен специальный человек, который по первому сигналу начал отправлять мои обращения уже с воли, подписавшись от моего имени. Просигнализировать ему должно было мое письмо, в котором лишь восклицательный знак играл роль. Если после обращения «Здравствуйте, мои родные» он будет, это значит — вперед.

Но и не буду скрывать, что в некоторых случаях мне приходилось идти на крайности, которые меня не украшали. Например, однажды зайдя в гости к радисту, я увидел его испуг. Я очень хорошо знал этого человека, поскольку доводилось с ним общаться в течение года. По характеру он обычный заяц, который всего боится, и тот трепет, который я увидел, был неспроста. И я решил взять его просто на слабо: «Ты знаешь, что будет, если о твоей деятельности узнает оперчасть?», — сказал я ему. Он замер передо мной, словно жаба перед гадюкой. Увидев, что я на верном пути, но до сих пор не могу понять, в чем его преступление, начал добивать его окончательно. «За такие дела, родной мой, твоя задница будет похожа на хвост павлина, только у павлина перья, а у тебя дубинки торчать будут». Когда я увидел пот, текущий по его лбу, я понял, что не ошибся. «Но если Ольховский узнает, он просто голыми руками оторвет мясо от твоих костей». И здесь радист просто встал, обнял меня, как последний шанс в своей жизни, и сказал: «Не губи меня, мне осталось четыре месяца, если хочешь куда позвонить, то пожалуйста». И я здесь понимаю, что он подключался к городской линии и из своей кабинки звонил на свободу, это действительно равно гибели. Но как будто бы я именно это и имел в виду, сразу сориентировавшись, предложил: «Смотри, понадобится мне позвонить, значит, это твои проблемы — все понял?»

Таким образом, я мог не только звонить, но и временами прослушивать телефоны администрации. Ведь радист мог накинуть проводки на любого из представителей администрации, телефон которого связан с городской линией. Так мне удалось узнать о странных обстоятельствах смерти заключенного Зубкова Дмитрия Владимировича, если память не подводит, 12.04.84 г. рождения, умершего в ДИЗО-ПКТ. Я лично думаю, что этот заключенный Зубков Дмитрий просто не выдержал пытки или «опустили» его в карцере, в результате чего он покончил жизнь самоубийством. Ведь события, связанные со смертью в карцере, происходили 30.03.2004 г. Но на табличке, которую делали в колонии (где также был мой человек), дату указали 04.04.2004 г.