Коллектив авторов - Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик [litres]

Разумеется, в программу путешествия была включена и поездка в Упсалу. На судне Булгарин познакомился с молодым немцем по фамилии Коссман, который учился в Дерпте, а теперь, возвращаясь на родину, составил компанию русскому путешественнику в осмотре достопримечательностей провинции Упланд [598]. Когда они проплывали мимо Сигтуны, Булгарин возвратился к теме неизученных связей между ранними культурами славян и скандинавов:

Нет сомнения, что у славян и скандинавов было множество одинаковых обычаев, правительственных форм и священных обрядов, но как на Руси все древнее из предхристианской эпохи исчезло, то мы только можем догадываться о бывшем у нас по аналогии, делая изыскания в истории Скандинавского полуострова (ЛП. II, 219).

Как и в Стокгольме, Булгарин обходился в Упсале без рекомендательных писем. Вскоре он познакомился с ректором и директором университетской библиотеки Юханом Хенриком Шрёдером (Johan Henrik Schröder; 1791–1857), археологом и специалистом по древней истории Скандинавии и Исландии. Булгарин пишет: «Я чрезвычайно обрадовался этому знакомству, любя страстно исторические древности и занимаясь сам исландским языком и чтением саг» (ЛП. II, 222).

Шрёдер подарил ему несколько диссертаций, а на другой день они посетили старое университетское здание, Густавианум, где размещался основной фонд университетской библиотеки в ожидании переезда в новопостроенную «Каролину Редививу», куда пока перевезли только рукописи и редкие книги. Там Булгарин неожиданно встретился с гельсингфорсским профессором Сергеем Васильевичем Соловьевым (1796–1875), который, при всем своем любезном обращении, попытался, по словам автора, ревниво утаить свои важные находки – материалы, касающиеся русской истории [599]. Булгарин дает своего рода каталог книг, произведений искусства и монет, находящихся в собственности университета. Шрёдер подробно рассказывает об организации университета и о жизни студентов (ЛП. II, 240–248).

На следующий день Булгарин, Коссман и «молодой Гассе из Лифляндии» [600]ездили в замок XVII века Скуклостер, где Булгарин подробно осмотрел библиотеку и сделал опись множества книг и рукописей по разделам rossica и polonica в собрании, включающем 23 000 печатных томов плюс множество манускриптов (ЛП. II, 270–274) [601]. На другой день они осмотрели упсальскую Соборную церковь и королевский замок. В Саду Линнея Булгарин издали видел дочь великого ботаника, которой было за девяносто, но заговорить с нею не попытался (ЛП. II, 291) [602]. Вечер они провели в обществе ректора, «почтенного Шрёдера». Наутро к ним присоединился «студент Стааф, сын отличного стокгольмского адвоката», и они направились в Старую Упсалу, где Булгарин зарисовывал знаменитый рунический камень, текст которого тогда еще не был истолкован [603]. Затем они отправились к рудникам Даннемуры. Вернулись в Упсалу они лишь в шесть утра.

Прежде чем завершить описание путешествия, Булгарин отвел значительную часть одной из глав подробному рассказу о состоянии шведской экономики и шведских вооруженных сил (ЛП. II, 309–331) [604]. Последние два дня в Стокгольме были заполнены встречами с важными персонами, прежде всего с Э. Г. Гейером. Описание встречи с Гейером в Государственном архиве сделано в характерной для Булгарина многословной манере:

В нетерпении увидеть глубокомысленного историка и гениального поэта, доставившего мне столько наслаждений своими творениями, побежал я в архив и застал там Гейера над кучею фолиантов, занимающегося чтением. Как ни совестно было мне отрывать его от дела, но я попросил почтенного г. Иерта представить меня ученому мужу. Гейер принял меня чрезвычайно ласково. Мы говорили с ним по-немецки. Он среднего роста, крепкого и здорового сложения, вопреки мнению некоторых чудаков, будто все гениальные и трудолюбивые люди должны быть бледные, худощавые и изможденные. Берцеллиус и Гейер – явное доказательство противного. Guter Muth macht gutes Blut! Умственная работа не истощает человека, когда сердце его свободно от пожирающих страстей, честолюбия и зависти! В чертах лица Гейера и во всех его приемах изображается добродушие и душевное спокойствие. В речах он очень скромен. Я говорил об его Шведской Истории. И особенно о предхристианской эпохе, представленной им неподражаемо, и сказал, что поставлю за счастье именоваться его учеником. В ответ он дружески пожал мне руку, и мы расстались знакомыми. Я не смел утруждать его долее (ЛП. II, 331–332).

Вслед за Гейером настает очередь плодовитого придворного скульптора Юхана Никласа Бюстрёма (Johan Niclas Byström; 1783–1848), перед слащавыми античными женскими фигурами которого Булгарин от восторга теряет дар речи. Вернувшись в Петербург, он спрашивает русского художника Карла Брюллова о его мнении, и тот полностью разделяет энтузиазм автора (ЛП. II, 333–337). Накануне отъезда Булгарин еще раз посетил Берцелиуса, который подарил ему свой портрет с автографом, и нанес довольно продолжительный визит скульптору Эрику Густаву Гёте (Erik Gustaf Göthe; 1779–1838), с которым, по его словам, познакомился, когда тот был в Петербурге. Булгарин попытался утешить консервативного художника, на которого в связи с процессом против Крусенстольпе ополчилась пресса, и рассказал, как недавно его самого оклеветал немецкий писатель Кёниг, но он решил быть выше критики (что не помешало ему распространяться об этом деле на полутора страницах: ЛП. II, 342–343) [605].

В Королевской библиотеке в Стокгольме сохранилось письмо Булгарина А. А. Лавониусу, написанное перед отъездом, которое свидетельствует о довольно фамильярном отношении русского гостя к дипломату:

Вот я возвратился из Упсалы. Был в Скоклостере, Данеморе, Эстерби и проч. – облетел повсюду орлом и послезавтра, т. е. в четверг, в 8 часов утра, возвращаюсь в нашу матерь Россию. Везде хорошо – а дома лучше! – Если будете женаты и Бог даст вам деток – тогда узнаете, что такое: Heimath’s Weh! (тоска по родине). Остается мне один день быть в Стокгольме, именно среда. Сделайте милость[,] пришлите мне мой чемодан и холст и назначьте Rendez-vous[,] чтоб прижать вас к сердцу. Перчатки если вы не купили, то я куплю завтра. Это необходимо. Живу я в Городе (Staden), Stora Ny-gatten [Stora Nygatan] № 11. – Дивная красотка, Ульриха, взяла меня за руку, при пароходе, и как слепого повела на квартиру. Прочь, прочь от острова Калипсы! Ваша Швеция – опасная земля для людей, у которых теплая кровь в жилах! Ради Бога, назначьте Rendez vous –

19 июля 1838

Вторник

Стокгольм [606].

Когда утром 2 августа русскому гостю предстояло покинуть Стокгольм и отправиться через Гельсингфорс и Ревель в обратный путь, попрощаться с ним пришли три человека. Прежде всего Бар вместе с Арвидссоном [607]. Однако триумфальный финал поездки в Стокгольм наступил, когда к ним присоединился гофмаршал и постоянный секретарь Шведской академии Бернхард фон Бесков. Это многое говорит о том, какое значение придавали визиту Булгарина в определенных стокгольмских кругах (ЛП. II, 344–345) [608].