Юрий Безелянский - Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

Александру Аркадьевичу было тяжелее, чем мне. Подумаешь, рубрику закрыли. Да, пропади она пропадом!.. Был на Народном радио с Валерой Горкиным, прямой эфир, 55 минут. Зашел на «Надежду»: авторских программ нет, звучит одна музыка.

Эдуард Тополь: «Ну, что мне Монте-Карло? Там скучно. Как можно сейчас уехать из России? Все равно как прервать интимный процесс!». Действительно, мы все в этом процессе. И сплошные стоны…

Кризис продолжается. Цены чуть отползли назад, но все еще кусаются и непонятно, что произошло в стране. Такое впечатление, что какая-то группа авантюристов провернула экономическую операцию и сильно обогатилась, ну, а народ, естественно, кинули в очередной раз.

Вот в такой простенькой сатирической форме выразил Игорь Иртеньев отношение народа к власти и его финансовым манипуляциям. Конечно, можно бухтеть, кричать, размахивать руками (народ до революции и баррикад еще не созрел), но я выбираю другое: погружение в работу с головой. Закончил эссе-биографию Сальвадора Дали — 58 стр. И сделал новые заявки на книги: «Улыбка Джоконда» и «Луна над Парижем» (Луна плюс путешествия). Дергаюсь по поводу презентаций. В «Библио-Глобусе» меня встретили радостно: «Вы Незнанский?» Нет, говорю, не Фридрих Незнанский и живу не в Германии, а обретаюсь здесь, прошу любить и жаловать… В «Русской книге» мне сказали: надо затаиться и посмотреть, что будет. Новый шеф Л Г Боднарук (из «Известий») восхитился моими книгами, но при этом добавил, что к сотрудничеству со мной — «мы пока не готовы». И еще обошел различные редакции. Удочку и сеть закидывал, но рыбку так и не поймал… Плюнул и с увлечением принялся читать и писать о Венечке Ерофееве.

Как сказал мой ровесник, коммунист Ивашко, ныне покойный: «Будем держаться, пока морды хватит».

Посмотрел несколько хороших фильмов: «Лолита» Эдриана Лайна (Гумберт — Джереми Айронс, Лолита — Доминик Суэйн, мать — Мелани Гриффит), «Смерть и дева» Романа Полански. Жгучая тема: палачи и жертвы, насилие под музыку Шуберта (в главной роли Сигурни Уивер). Еще побывали на Пушкинском вечере. Читал стихи Михаил Козаков, что-то хорошо, что-то не очень, и сильно размахивал руками. Певицы не впечатлили, прекрасно пел лишь Зураб Соткилава…

Выступал в нашей библиотеке на Песчаной. Было 20 человек, не больше, один юноша-гуманитарий приехал даже из Хабаровска. Все получилось мило и по-домашнему. Был в ударе. Награда: аплодисменты и букет осенних астр.

Живем в кризисе. «Сознание людей возвращается к старым страхам, — пишет Даниил Гранин. — Кризис — он не только вовне, я ощущаю его как личный кризис…». Вся пресса в стенаньях, грустях и слезах. И извечные русские вопросы. В «Письмах тетеньке» Салтыков-Щедрин писал: «Ах, тетенька, тетенька! Как это мы живем! И земли у нас довольно, и под землей неведомо что лежит, и леса у нас, а в лесах звери, и воды, а в водах рыбы — и все-таки нам нечего есть.»

Парадокс?!

А вот из рассказа «Остров любви» (о Тредиаковском) Юрия Нагибина: «В России люди, как трава растут, без заботы, без солнца и тепла, а все равно вытягиваются из тощей почвы одним лишь упорством — жить, жить, жить вопреки всему…».

А теперь от общего к частному. К себе, родимому. Закончил Венедикта Ерофеева, в ЦДЛ договорился о вечере. Ну, а 29-го презентация моих книг в «Библио-Глобусе». Подписал не менее 100 книг. Товароведы сказали, что по рейтингу «Вера, Надежда, Любовь» входит в десятку самых раскупаемых книг. Первая книга, которую я подписал, была куплена педагогом балетной звезды — Николая Цискаридзе, «для любимого Николая». Подошел ко мне модный писатель Валентин Лавров и подарил свою книгу с надписью: «Талантливому и любимому Юрию Николаевичу. Валентин Лавров 29.09.98 на Лубянке». Все хорошо, но резануло слово «Лубянка». Пришли бывшие коллеги по журналу «СПК» и смотрели на меня во все глаза. Они и не предполагали, что работали вместе с птицей такого полета! Фима Фишер долго смотрел, как я подписываю книги, и подвел итог: «Ты — победитель!». Нет, я не победитель, никакой не Александр Македонский, просто я частично реализовал себя, упорно шел к тому, к чему был предназначен Судьбою.

Пока я стоял «за прилавком», многие рассказывали о себе. Одна дама призналась, что она на распутье: старая любовь рухнула, она в ожидании новой… Другая требовала деталей отношений между Любовью Менделеевой и Евгением Ивановым: «Скажите, что у них было на самом деле?..». Я ответил цитатой из Владислава Ходасевича: «Если женщина приходит шуршать платьем и сиять очами — что ж? Я порой готов полюбоваться прельстительным и нежным микрокосмосом…».

Дама захлопала ресницами и, кажется, ничего не поняла: какой микрокосмос?..

За «Библио-Глобусом» презентация в магазине «Москва» на Тверской. В 16–18 лет я дефилировал по улице Горького, изображая из себя стилягу, абсолютно не зная своего будущего. Легкомысленный, романтический юноша, увлеченный поэзией, танцами и девочками. И вот, уже седой дядечка, глубокомысленный, ироничный и немного циничный, сочиняющий книги и любящий гонорары. Но все на той же главной улице Москвы…

В душе я, конечно, статистик: за час 45 минут подписал более 60 книг. И наговорили кучу приятных слов: «Это классическая русская литература», «очерк о Есенине — это шедевр» и прочее. Должны были приехать телевизионщики, не приехали — дождь, но и без них я остался довольным презентацией. Вышел из тени Иновещания, а из «СПК» — выскочил, как пробка из шампанского. С грохотом…

1 октября вышли сразу три материала: «Возвращение Галича» в «ВК», «Листая дневники и письма», перенесенные из «Вечорки» в «Московскую правду 7», и в «Вечерней Москве» интервью, которое провела Дарья Акимова со мной под игривым названием «Он любит женщин и архивы». В интервью отмечен энциклопедический склад ума и отсюда некий жанр литературы — человекография. Интервьюер отметил, что я «начал работать тогда, когда ничего не было». Что верно, то верно.

А для интервью в «Московской правде» приходил ко мне писатель Владимир Приходько и определил меня как «писателя 90-х годов». Дотошно меня обо всем выпытывал, но что войдет в короткое интервью… Содержательным был разговор с мужиком, привезшим нам во двор липецкую картошку. Спрашиваю:

— Сухая картошка? А то хозяйка сказала, чтобы мокрую не приносил. Очень ругается.