Иэн Бостридж - «Зимний путь» Шуберта: анатомия одержимости

Орфей и Эвридика. 1806. Христиан Готлиб Кратценштейн (1783–1816)

Представление о влюбленном певце, оглядывающемся назад, восходит к древнегреческому Орфею. В мифе такой взгляд – ужасная ошибка. Для Орфея все кончается плохо. И наш скиталец знает, что, если он обернётся, его былая возлюбленная окажется недостижимой, как Эвридика, угаснет, как блуждающий огонёк следующей песни цикла.

Чувство, высвобожденное из-под спуда в песне «У ручья», кажется, возникает вновь в «Воспоминании», его бурная пульсация связана с музыкальным мотивом скатывающихся восьмых долей на спаде каждой поднявшейся волны в фортепьянной партии.

В первом такте басовая линия неуклонно движется вперёд, подчёркнутая бегом шестнадцатых, сыгранных правой рукой, по направлению к forte piano , особому музыкальному ударению, на гребне волны. Темп песни обозначен словами «не слишком быстро», Nicht zu geschwind , но это значит, что все же быстро, однако с достаточной весомостью, чтобы на втором такте четверти, состоящие из восьмых долей, в нижнем регистре достигли предельной резкости, и с достаточным простором для звучания слов, чтобы они, когда вступает певец, не становились невнятной скороговоркой. Однако трудность произнесения этих слов, задыхающееся выражение тут имеют большое значение, а смысл негромкого звучания восьмых в нижнем регистре – погоня за отбиваемыми правой рукой шестнадцатыми долями.

Когда вступает голос, фортепьяно подражает пению, отставая от него и создавая иллюзию погони. Возникает очень необычный эффект. За полумифологическим величием пылающих шагов по льду следует комический поэтический образ почти мультипликационной абсурдности: недружелюбные вороны, кидающиеся снегом и льдом с крыш.

Название Rückblick может также означать флешбэк, возврат в прошлое, и в середине песни так и получается. Можно прочитать стихотворение и как простое сладостное воспоминание об утраченных радостях, но два момента указывают на другое. Во‐первых, вторжение негативности с самого начала – упоминание о непостоянстве и то, что соловей и жаворонок плохо уживаются друг с другом, и маленькая вокальная пауза перед словами im Streit , «состязаясь», «в споре» может подчеркнуть это. Во‐вторых, примитивность образов прошлого и банальность музыки, на которую Шуберт кладет слова о нем, с настойчиво повторяющимся ре в регистре правой руки и сдвоенным ритмом левой. Романтическая бутафория достигает предела в фортепьянной партии, тогда как с последним стихом происходит новое погружение в дикость, возвращается мотив погони. Но он быстро иссякает, что хорошо ощутимо в тянущихся звуках вокальной партии на словах Möcht ich zurücke wieder wanken («Я ещё хочу помедлить») – как если бы делалось усилие продолжить путь, но в то же время что-то толкало назад.

К концу песни вся энергия голоса исчерпана, и после финального трепета фортепьяно, первая большая дуга цикла завершается гармонией церковного, старинного напева, которая еще встретится позднее. Следующая песня перенесёт нас в совсем новый мир.

В 1832 году в статьях для эдинбургского «Нового философского журнала» Людвиг Блессон, инженер из Берлина, описал свои упорные исследования феномена блуждающих огоньков, ignis fatuus , по-немецки Irrlicht . Блессон, родившийся в 1790 году, современник авторов стихотворения и песни «Блуждающий огонёк» Мюллера и Шуберта, был военным, свои естественно-философские изыскания проводил во время маневров, в которых участвовал в молодости за год или около того, как Вильгельм Мюллер добровольцем пошёл в армию, чтобы сражаться с французами.

Блессон впервые увидел блуждающий огонёк «в долине в лесу Горбиц, в Ноймарке». Эта долина была болотиста в нижней части, и днём можно было увидеть пузыри, поднимавшиеся из болотной воды. Тщательно отметив такие места и вернувшись туда ночью, он наблюдал за «синевато-фиолетовыми» огнями, удалявшимися, когда он пытался подойти и рассмотреть их. «Я предположил, – пишет он, – что движение воздуха при моём приближении отталкивало прочь от меня горящий газ… Я сделал вывод о том, что постоянный тонкий поток воспламеняющегося газа формируется этими пузырями, и он, однажды вспыхнув, продолжает гореть, но в силу бледности пламени этого не видно днём»

Ему удалось разглядеть огни с более близкого расстояния и сначала дать пропитаться испарениями бумаге («которая покрылась липкой влагой»), а затем поджечь её. «Газ был, очевидно, воспламеняющимся, а не фосфоресцирующим, как некоторые утверждали».