Иэн Бостридж - «Зимний путь» Шуберта: анатомия одержимости

«Шок утренней канонады…»

Некоторые песни в циклах Lieder имеют смысл только в рамках целостной композиции, её общего ритма и лирического повествования. Как бы широко ни было распространено в XIX веке обыкновение изымать песни из циклов и исполнять отдельно, и как бы долго, начиная с 1850–60‐х, ни устанавливалась традиция концертного выступления с целым циклом, очевидно, что «Ненастное утро» может быть лишь связующим звеном между другими песнями «Зимнего пути». Вложенные в «Утро» агрессивность и энергичность – новое настроение в цикле, песня тут необходима, она позволяет самому «пути» продолжаться, электризуя исполнителей и публику. Она пробуждает от состояния грез в конце предыдущей песни «В деревне», вырывает из трясины мещанских иллюзий, вторгается в нежелательную статику, наметившуюся, несмотря на слова скитальца: «Зачем мне мешкать?».

Темп отмечен как ziemlich geschwind, doch kräftig (достаточно быстро, но с силой), и в полную мощь песня звучит, если её исполняют без спешки, за исключением виртуозных нисходящих триолей в фортепьянной партии в конце первой и третьей строфы. Всевозможные ритмические приёмы отбрасывают назад – ударные ноты, рубленое стаккато и staccatissimo , даже forzando – внезапные громкие ноты или аккорды. Отметка forzando обозначает неистовство, до этого не встречавшееся в цикле и сопоставимое только с громовыми раскатами фортепьяно на повторах слов Es ist nichts als der Winter («Оно само – зима»). Песня написана в минорной тональности, она полна боли и отчаяния, но также и бурного волнения.

Я уже говорил, что, выступая с программой из разных песен или с целым циклом, нужно принять важное решение о паузах между ними. В расчет идут различные соображения, эстетические и сугубо практические. Стараясь выстроить единую эмоциональную перспективу, создать целостное восприятие (а заодно смутить тех, кто ждёт перерыва, чтобы покашлять), я обычно стремлюсь связывать песни между собой, соединять их так, чтобы сходство и контрасты в полной мере подчеркивались перекличкой между ними. Внезапная более продолжительная тишина перед тем, как возобновится музыка, в этом случае внушает возвышенное чувство и сама становится элементом музыки, а не просто ничем не заполненным временем или неловким ожиданием следующего номера. Следует избегать совершенно ровного, размеренного хода концерта.

У «Ненастного утра» особенный финал, это единственное место в «Зимнем пути», где, как мне кажется, точно не должно быть паузы перед началом следующей песни. Одна должна сразу перетекать в другую, увлекая в сумасбродную пляску, которую представляет собой «Обман». Здесь соединяются два вида физических эффектов: шумный, топочущий, нарочито громоздкий ритм грозового утра (особенно поразительны неправильные ударения в фортепьянной партии на словах «В тусклом споре» и «Свой собственный образ») и взвихренный, стремительный, прерывистый танец иллюзий. Марш перетекает в вальс.

Деталь фронтисписа из книги Томаса Уилсона «Правильный способ танцевать немецкие и французские вальсы» (1816), на рисунке показаны девять позиций вальса

В 1802 году, за двадцать пять лет до «Зимнего пути», великий венский предшественник Шуберта Йозеф Гайдн во «Временах года» ( Die Jahreszeiten ) изобразил музыкальными средствами скитальца в зимнем ландшафте. Лукас (тенор) описывает участь путника:

Все это очень напоминает скитальца из «Зимнего пути», но исход другой, как и следует ожидать от оратории, посвященной взаимопомощи и заботам провидения. Вслед за сомнением и замешательством, вслед за страхом приходит спасение: