Иоанна Ольчак-Роникер - Корчак. Опыт биографии

Прежде чем приступить к своим педагогическим экспериментам, Корчак учился терпению. Знакомился со «скучными и мрачными тайнами интерната <���…>, спален, комнаты отдыха, столовой, двора и клозета» {142} 142 Janusz Korczak, Jak kochać dziecko. Internat, w: Dzieła, t. 7, s. 139. . Участвовал в повседневной жизни воспитанников, выслушивал признания, утешал, взвешивал, измерял, стриг волосы и ногти, осматривал порезы, наблюдал, делал выводы, записывал.

Позже он признавался, что без панны Стефы не справился бы. Это она – практичная, деловитая, организованная – изо дня в день следила за порядком и дисциплиной. Она была намного суровее, чем Доктор, и куда более вспыльчивой. Требовала, командовала, видела мельчайшие оплошности и нещадно бранила за них. Но всегда находила время обнять, вытереть слезы, выслушать жалобу. В этом семействе она выполняла роль матери, незаменимой, пусть зачастую и раздражавшей детей своим вездесущим контролем. Гольдшмит был отцом. Его обожали, потому что он был менее доступным. Часто занятый своими делами, гораздо более мягкий, рассеянный, переменчивый в настроениях; когда был в духе, то придумывал самые замечательные игры.

Сначала пошли мелкие улучшения. Доска объявлений, на которой и дети, и взрослые вывешивали сообщения, просьбы, предупреждения. Благодаря этому каждый мог своими глазами увидеть, что кому надо сделать, где, когда и почему. Воспитатель не надрывал голос понапрасну, не повторял распоряжений по сто раз, ребенок уже не мог оправдаться тем, что чего-то не понял. Кто не умел читать – просил товарища помочь.

Почтовый ящик, в который можно было бросить листок с просьбой, жалобой, вопросом, извинениями, признаниями. Полка с вещами для всеобщего пользования. На полке – книги, игры, тетради с заметками дежурных и воспитателей. Застекленный шкафчик для найденных вещей. В нем – две бусины, ракушка, обертка от шоколадки, цветное стеклышко, птичье перышко, бутылочка – детские сокровища.

Очень важным элементом работы Дома стала система дежурств, придуманная панной Стефой. Забота о чистоте внутри и снаружи дома, помощь на кухне, опека над самыми младшими были поручены воспитанникам. Дежурства были утренние и вечерние, ежедневные или еженедельные, одно– или многоразовые, летние, зимние. Виды работ – более и менее ответственные, легкие и потруднее, приятные и нелюбимые. Благодаря дежурствам домашние обязанности справедливо распределялись между детьми, они могли контролировать и оценивать то, как их товарищи выполняют работу.

Посредством труда ребенок учился самостоятельности и чувству долга. Корчак считал труд бесценным фактором воспитания, поскольку он развивает умственные способности, дает ребенку возможность ощутить себя участником жизни, помогает обрести смысл существования и приносит пользу обществу. Корчак был глубоко убежден, что дежурства должны быть платными. Он утверждал, что дети должны как можно раньше узнать цену деньгам, увидеть хорошие и плохие стороны владения ими.

Каждый новоприбывший получал опекуна – кого-то из старших детей. Опекун был в ответе за «новенького», помогал ему влиться в устоявшийся ритм жизни интерната. Мало-помалу, не без труда, рождалась знаменитая корчаковская система, основанная на самоуправлении и справедливости. Впоследствии Доктор смог с гордостью написать:

Организационный год закончился нашим триумфом. – Одна экономка, одна воспитательница, сторож и кухарка – на сто детей. Мы стали независимы от какого то ни было персонала и тирании приютских служб. Хозяином, работником и руководителем дома стал – ребенок {143} 143 Janusz Korczak, Jak kochać dziecko. Dom Sierot, w: Dzieła, t. 7, s. 276. .

Больше всего поражает то, что этот организм, который функционировал чем дальше, тем лучше, составляли столь разные элементарные частицы. Судьба вырвала маленьких людей из условий, в которых они родились, перенесла в экзотический для них мир, подчинила власти чужих, непонятных взрослых. Как им удалось найти общий язык – в самом буквальном смысле слова? Ведь дети еврейской бедноты тогда жили в герметично закрытых ортодоксальных анклавах. Они одевались по-еврейски, разговаривали по-еврейски, усердно соблюдали религиозные предписания, не контактировали с внешним миром. Корчак, Вильчинская, воспитанные в рамках польской культуры, не знали идиша, им были чужды религиозные традиции, с иудейским вероисповеданием их связывала лишь запись в метрике. Тут возникала дилемма: в каком духе они должны воспитывать доверенных им детей?

1912—1914 годы сквозь призму тогдашней эндэшной публицистики выглядят временем беспардонной антисемитской травли. В 1912-м Национально-демократическая партия объявила экономический бойкот евреям под девизом «Свой к своему за своим». Финансовая разруха должна была вынудить еврейских производителей и купцов покинуть польские земли, что было бы выгодно для отечественных ремесел и отечественной торговли. Борьба не должна была ограничиваться экономическим бойкотом. Главным врагом объявили полонизированного еврея, который прокрался в круги интеллигенции и отравляет душу «истинных поляков» идеями толерантности, гуманизма, братания, что превыше сословий, – чтобы под прикрытием этих «общечеловеческих фраз» усыпить бдительность польского общества, подчинить его себе и использовать в собственных интересах.

«Газета поранна два гроша» – рупор эндэшников – в каждом номере уведомляла своих все более многочисленных читателей о еврейских мошенничествах. Еще недавно прогрессивная «Правда» предрекала войну с евреями и крах идеи ассимиляции: «Довольно двунациональности, довольно осторожничать, ассимиляторы должны определиться, на чьей стороне они воюют – либо на польской, либо на еврейской».

Членами общества «Помощь сиротам» были евреи разнообразных взглядов: ассимилированные, ортодоксы, религиозные, нерелигиозные. Пожертвования на содержание Дома сирот текли из сообществ, питавших к Польше самые разные чувства: от враждебности и недоверия – через равнодушие – до привязанности и любви. Однако никто из совета Общества или дарителей не требовал от руководства какой-либо четкой идеологической программы или официально заявленной позиции по отношению к антиеврейской кампании. Корчаку позволяли осуществлять его вымечтанную программу воспитания «в духе правды и справедливости». «Общечеловеческие фразы» о толерантности и братстве никому не мешали.

Доктор придавал большое значение газете Дома сирот. Он считал, что регулярное документирование повседневных и праздничных событий, составление планов и списков достижений создает связь между прошлым и будущим, рождает чувство близости между воспитанниками, воспитателями и персоналом. Он не представлял себе воспитательного учреждения без собственной газеты.