Иоанна Ольчак-Роникер - Корчак. Опыт биографии

Вечером Корчак прижигал йодом порезанные пальцы, смазывал вазелином потрескавшиеся губы, раздавал лекарство от кашля. Потом рассказывал сказки. Наконец, шел к себе. В коридоре проходил мимо панны Стефы. Они говорили друг другу: «Спокойной ночи». Но через минуту она вызывала его: у кого-то из мальчиков разболелся зуб, он плачет. Надо дать ему лекарство, утешить. Через минуту начинал плакать другой. Плохой сон приснился, или затосковал по семье. Доктор сидел возле него, успокаивал: «Ну, засыпай, спи, сыночек».

Помимо ежедневной воспитательной и организационной работы в Доме, его ожидало множество дел за стенами Дома. Совещания с людьми, от которых зависела финансовая поддержка. Сотрудничество с десятками общественных организаций. Лекции. Лечение детей. Он продолжал врачебную практику, бесплатно лечил детей знакомых, помогал жителям квартала.

Когда 27 февраля 1913 года состоялось официальное, торжественное открытие Дома сирот, Корчаку было тридцать пять лет. Согласно его системе деления жизни на семилетия, начинался новый этап. Он был молод, полон сил, свободен от личных привязанностей, начальства и указаний свыше. Он достиг цели, которую избрал сам. Его переполняли творческие замыслы. Почему же в «Дневнике» он вспоминает это время с такой обреченностью, с такой горечью?

5 × 7. Я выиграл ставку в жизненной лотерее. Мой номер уже выпал. Ставка – лишь то, что я не проиграю в этом розыгрыше, если не рискну снова. – Это хорошо: мог бы и проиграть. Но я упустил шанс выиграть главный приз, важный приз – жаль. Мне честно вернули то, что я потратил. Безопасно. Но серо – и жаль.

От одиночества не больно. <���…> Я не ищу друга, потому что знаю – не найду. <���…> Я заключил договор с жизнью: мы не будем друг другу мешать {147} 147 Janusz Korczak, Pamiętnik, dz. cyt. .

А жизнь, как известно, не держит слова.

В июне 1914 года стараниями доктора Гольдшмита общество «Помощь сиротам» выделило шесть тысяч рублей на покупку земли, чтобы построить летний санаторий для детей, больных туберкулезом. Строительство должно было обойтись в тридцать пять тысяч рублей. Этот проект так и не был осуществлен.

В июле 1914-го по просьбе доктора Гольдшмита Дом сирот закупил сто глиняных цветочных горшков. Каждый воспитанник посадил в горшок луковицу фуксии. Дети хотели подарить фуксии, когда те расцветут, ближайшим соседям – в знак мира и дружбы. Когда они расцвели, Доктора уже не было в Варшаве.

В августе 1914-го началась Первая мировая война. Доктор Гольдшмит, мобилизованный вместе с другими варшавскими врачами, уехал на фронт. Панна Стефа осталась на Крохмальной одна с сотней детей.

Война началась 1 августа 1914 года, в среду. Тремя днями раньше эрцгерцог Франц-Фердинанд, наследник австро-венгерского трона, вместе со своей женой Софией погиб в Сараеве от выстрела сербского террориста. Это убийство стало катализатором, ускорившим ход событий. Споры крупнейших европейских держав о территории и влиянии продолжались уже много лет и в итоге привели к образованию двух враждебных лагерей, которые рано или поздно должны были сцепиться.

С одной стороны Антанта: Великобритания, Франция и Россия. С другой – Тройственный союз: Германия, Австро-Венгрия и Италия, то есть коалиция центральных государств. Мы все проходили это в школе и не могли понять, как сложилась эта цепочка событий, из-за которой локальное происшествие привело к мировой катастрофе. Корчак разъяснял детям сложные политические механизмы:

Говорят, что войну начал немецкий император Вильгельм.

А было это так.

Австрия поссорилась с Сербией, но Сербия драться не хотела, хотела извиниться, просила других, чтобы те помирили ее с Австрией. А Вильгельм говорит: «Не уступай, не принимай извинений, Сербия маленькая, ты с ней справишься». И большая глупая Австрия кинулась на Сербию.

У Сербии были друзья. Франция и Россия объединились с Сербией. Немец объединился со своим австрийским другом, еще и Турцию уговорил к ним примкнуть.

Англия ни с кем не дружила, никому помощи не обещала, у нее даже армии не было. Англичане живут на острове, так что они могли защищаться кораблями, а нападать не хотели.

И тут вдруг что происходит?

Вильгельм вводит свои войска в Бельгию. А уже давно было условлено, что <���…> в Бельгию никому нельзя вводить войска, какая бы ни была большая война. Все дали слово, что Бельгию не тронут, и Вильгельм дал слово. И нарушил его. Пообещал и не сдержал обещания.

Тогда Англия сказала:

– Раз так, то и я буду драться {148} 148 Janusz Korczak, Co się dzieje na świecie. III, “W słońcu” 1918, nr 23, w: Dzieła, t. 11, wol. 1, s. 206 – 207. .

В течение двенадцати дней после гибели эрцгерцога Франца-Фердинанда Европа полыхала. Потом в войну начали включаться малые и большие государства. Началась четырехлетняя резня на бесчисленных полях сражений.

Объявленная в России всеобщая мобилизация преобразила жизнь и внешний вид Варшавы. Резервисты, стекавшиеся туда со всего Царства, теснились в призывных пунктах. Вокруг собирались толпы провожающих, родных и друзей. По улицам тянулись люди, призванные к оружию, кони и продовольственные обозы. Спустя пару дней после начала военных действий в городе появились бездомные, бежавшие из деревень и местечек, опустошенных неприятелем. Усталые, перепуганные, они шли с узелками и котомками, ехали на телегах. Горожане делали запасы, закупали муку, крупу, сало, сахар, чай. У магазинов стояли длинные очереди. Государственный банк закрылся из-за внеплановых выплат армии и чиновникам. Другие банки также прекратили свою деятельность. Испуганные клиенты чуть свет выстраивались под запертыми дверьми.

Корчак, мобилизованный как младший ординатор дивизионного лазарета, боялся за Дом сирот и за мать. В 1931 году он вернулся к тем временам в воспоминании, посмертно посвященном моему деду:

Напишу об одном моменте, который определил мое отношение к Мортковичу. <���…>

Получив гонорар за одну из первых книг, я оставил сто рублей «на черный день».

Он пришел. Это было начало войны в 1914 году и призыв в армию.

Как руководитель Дома сирот, я хотел перед отъездом оставить деньги на пропитание для ста детей. В самом почтенном банке у меня лежало пять тысяч рублей. Благодаря протекциям, стараниям я выбил двести пятьдесят рублей; столько составляли недельные расходы. Когда я заикнулся о большей сумме, директор положил руку на лежащие на столе банкноты и пригрозил: