Иоанна Ольчак-Роникер - Корчак. Опыт биографии

Читая отрывки из газет, выбранные в случайном порядке, можно, будто в фотопластиконе [30] Популярное на рубеже XIX и XX веков устройство для одновременной демонстрации стереоскопических изображений группе зрителей. Фотопластикон состоял из деревянного барабана диаметром 3,75 м, в стенах которого размещались 24 или 25 пар смотровых отверстий, снабженных линзами. Зрители сидели вокруг барабана, а перед их глазами перемещались стереоскопические картины – диапозитивы на окрашенных стеклянных пластинках. , заглянуть в прошлое, ощутить атмосферу тех летних недель. Кинотеатр «Пэлес» на Хмельной, 2 представлял фильм «Владычица мира» с Мией Мэй в главной роли. Комиссариат XII округа Государственной полиции пожертвовал тысячу марок на Антибольшевистскую лигу. Чесь попросил не покупать ему игрушек на именины, а вместо этого отдать пятьдесят марок польскому Красному Кресту. Для службы требовалась девочка, только христианка, четырнадцати лет. Крем «Метаморфоза» гарантировал поразительную метаморфозу всем дамам. Цены росли в стремительном темпе. Стоимость жизни семьи из четырех человек составляла уже 84,39 марок в месяц. Отдел продовольственного снабжения Варшавы успокаивал, что он располагает трехнедельным запасом муки и зерна. Все обладатели почтовых и обычных голубей должны были зарегистрировать оных в городском управлении. Неподчинение этому приказу влекло за собой штраф в десять тысяч марок или три месяца тюрьмы. Все врачи, не состоящие на действительной военной службе, были обязаны зарегистрироваться в Бюро обороны города, в магистрате.

Нарастали антисемитские настроения. Часть еврейского населения сохраняла нейтралитет, часть симпатизировала большевикам, надеясь, что победа революции сметет расовые предрассудки. Члены еврейской социалистической партии Бунд, сионистского общества «Поалей Цион» и Коммунистической рабочей партии Польши, во главе которой стояли люди еврейского происхождения, проводили просоветскую агитацию среди рабочих, устраивали собрания, убеждали уклоняться от призыва, бойкотировать набор добровольцев. Разбрасывали листовки, которые гласили: «Революционная Красная армия победным шествием приближается к Варшаве как вестник краха капиталистического рабства. Рабочие! Вы должны водрузить красный флаг над Зигмунтовским дворцом и Бельведером».

Двадцать третьего июля в Москве польские коммунисты создали Польский временный революционный комитет, в который вошли: Юлиан Мархлевский, Феликс Кон, Эдвард Прухняк, Юзеф Уншлихт и Феликс Дзержинский. Польревком – такое советское сокращение использовал сам комитет – должен был взять в свои руки власть в Польше после победы Красной армии. Тридцатого июля члены Комитета прибыли в Бялосток, уже занятый большевиками, устроили там свой главный штаб и опубликовали сообщение о том, что они принимают бразды правления. Ответным шагом стали превентивные аресты коммунистов, евреев и деятелей профсоюзов, которых обвиняли в сотрудничестве с захватчиками. Почти три тысячи человек были высланы в лагерь для советских заключенных в Домбе под Краковом. Туда привезли и брата моей бабки, Макса Горвица, который, к удовольствию большей части семейства, десять месяцев просидел сначала в Павяке, потом в тюрьме на Вронках, а потому не мог участвовать в самых бурных антипольских акциях.

В патриотическом порыве всех евреев признали большевистскими агентами и предателями. Возникали массовые беспорядки, в которых особо отличались военные, уезжавшие на фронт. Они громили и грабили еврейские магазины, мастерские в окрестностях вокзала, издевались над жителями еврейских кварталов, доходило до того, что евреев избивали, старикам обрезали бороды и пейсы, женщин насиловали. Тридцать первого июля «Курьер варшавский» писал:

Министерство военных дел сообщает:

Начальникам генеральных округов разосланы следующие приказы.

Постоянно повторяются антиеврейские эксцессы на железных дорогах и вокзалах, приобретая все большие масштабы в форме насилия, сопровождаемого издевательством, зачастую над старыми людьми, что указывает на отсутствие дисциплины и чести польского солдата, с одной стороны, с другой же – наносит непоправимый ущерб нашей внешней политике в настоящий момент, поскольку подобные факты, получащие немедленную огласку, обычно в преувеличенном виде, за рубежом, вызывают в наш адрес в некоторой степени заслуженные упреки в нетолерантности, варварстве и отсутствии цивилизации. Мы должны раз и навсегда положить этому конец. <���…> Как солдатам, так и унтер-офицерам запрещено сходить на промежуточной станции и выходить за пределы оной. <���…> Начальники вокзалов будут доводить настоящий приказ до сведения каждого коменданта транспорта, а в случае инцидента противодействовать им всеми средствами, каковые будут в распоряжении. <���…> За каждую выходку следует сурово наказывать. Офицеров же, потворствующих антиеврейским эксцессам, надлежит привлечь к суровой ответственности, не отступая даже перед далеко идущими последствиями. За непосредственное участие в эксцессах к виновным будут применены дисциплинарные и судебные взыскания, в случае нанесения тяжких телесных увечий либо грабежа, насилия, поджога и т.д. виновных будут судить временные суды. Офицеров, бездеятельно наблюдавших за издевательством солдат над беззащитными евреями, я считаю недостойными носить мундир польского офицера.

Чем ближе подходила Красная армия, тем сильнее накалялись страсти. «Пшеглёнд вечорны» описывал царившие в городе настроения так:

На фронт! На фронт! – кричит сегодня в столице каждый угол улицы, каждый белый участок стены. В глаза бросаются большие листы ярко отпечатанных афиш и прекрасные в движении, живые агитационные плакаты. Варшава вздрогнула. Варшава зорко поглядывает на восток и, чуя грозную опасность, организуется, записывается в армию, старается любой ценой помочь солдату на фронте. Город Сирены посерьезнел. Уже не слышно музыкантов в городских ресторанах, кафе, и кондитерские уже не так переполнены, как раньше, на аллеях и в парках все больше одиноких женщин, все меньше мужчин призывного возраста.

По городу бродят военные подразделения, отправляются на фронт маршевые части с прощальным цветком в дуле винтовки, глухо грохочут пушки артиллерийских дивизий, которые тоже уезжают на восток. Уличные толпы с гордостью смотрят, как маршируют резервы, идущие в бой. Превосходно экипированные, здоровые, статные, наши богатыри идут спокойно, сознавая цель, ради которой они идут проливать кровь. А вот новые ряды бодрой молодежи. Сплошь юные мальчики в мундирах скаутов и студентов. Это добровольцы. Бело-пурпурная кокарда на шапке, загорелые юношеские лица, безупречный шаг, красивая осанка, это завтрашние фронтовые герои.