Иоанна Ольчак-Роникер - Корчак. Опыт биографии

Невядомского приговорили к смерти. Тридцать первого января 1923 года состоялась казнь – расстрел на склоне Цитадели. Похороны на Повонжковском кладбище должны были пройти тихо, но пришли люди. <���…> После траурной мессы в костеле Св. Борромея кладбище заполонила десятитысячная толпа. Они выстроились в колонну от костела до самой могилы. <���…> Посыпались сотни венков, букетов, цветов {237} 237 Marek Ruszyc, Strzały w Zachęcie, Katowice 1982, s. 254. .

На могиле Невядомского и сегодня лежат свежие цветы и горят свечи.

В 1922 году журнал «Роботник» опубликовал воззвание, написанное явно Корчаком и перепечатанное в мартовском номере двухнедельника «На солнце».

Детям рабочих.

Мы – еврейские дети из Дома сирот на ул. Крохмальной № 92, ходим в начальную школу, учимся, убираем и помогаем дома, каждый из нас где-то дежурит, а потом мы играем и ходим гулять.

К нам очень часто пристают на улице, чаще всего мальчики, которые не дают пройти, или пугают, или сталкивают в сточную канаву, и срывают шапки, и бьют. Если пристают к маленькому ребенку, он не может за себя постоять и начинает плакать или убегает, спотыкается и падает. А если порвет одежду, то дома на него сердятся. Нам нельзя драться на улице, потому что в Доме сирот запретили. А если к нам пристают и видят, что мы не защищаемся, то начинают еще сильнее задираться.

Когда мы выходим гулять, то должны ходить парами, этим пользуются те, кто к нам пристает, а нам нельзя выходить из пар и нарушать порядок.

Если бы не взрослые, которые нас защищают, мы бы и вовсе не могли ходить. Теперь уже лучше, потому что среди мальчиков стало больше таких, которые не дают приставать и говорят: «Прекрати, чего ты пристал, чего тебе надо, пусти, пускай идут». Мы благодарны им за это, но хотели бы, чтобы к нам больше не приставали. И еще надо сказать, что старшие мальчики пристают реже, чем младшие. Девочки не дерутся, только кричат: «Жидята – Моськи», и это тоже неприятно.

Поэтому мы очень просим детей рабочих, чтобы они к нам не приставали, потому что для нас это слезы, а для них – позор.

Дети из Дома сирот {238} 238 “W słońcu” 1922, nr 5, przedruk z: “Robotnik” 1922, nr 51. .

Четыре месяца спустя «Пшеглёнд вшехпольски», только что возродившийся печатный орган НД, яростно атаковал газету «На солнце». В статье «Оскорбление молодежи» Тадеуш Юзефович назвал скромную газету в несколько страниц, выходящую маленьким тиражом, «партийной газетой для восьмилетних детей», которая ведет большевистскую пропаганду и проповедует масонскую идеологию, пропагандирует радикальный, чрезмерный пацифизм и филосемитизм. Иначе и быть не могло, заявлял он, ведь редакторами там работают пани Стефания Семполовская, которая славится как идейная коммунистка, и пани Янина Морткович, известного происхождения, а пишут туда евреи и социалисты, «ведущие деятели воинственного прогресса, как С. Познер, <���…> Януш Корчак (доктор Гольдшмит) <���…>, остальных, второстепенных, называть не будем» {239} 239 Tadeusz Józefowicz, Ofensywa na młodzież, “Przegląd Wszechpolski” 1922, nr 8. .

Автор статьи призывал бойкотировать опасное издание и признавался, что особенно его возмутила перепечатка письма «якобы» детей из Дома сирот. «Правда, трудно было бы одобрить то, что на улице бьют еврейских детей, но можно спросить: неужто у “На солнце” нет забот поважнее?» Атаку продолжил Владислав Рабский, известный эндэшный публицист, – в фельетоне «Ловушка для детей», опубликованном в «Курьере варшавском», он писал о коварном камуфляже газеты в «ангельском костюме, под которым скрывается партеец с красным флагом».

После Второй мировой войны, во время которой сгорели семейные и издательские архивы, моя бабушка искала по антикварным магазинам разрозненные экземпляры газеты «На солнце» – своего детища, своей гордости. Она собрала почти все номера. Сейчас я листаю рассыпающиеся от старости газеты, напечатанные на дешевой бумаге, ищу большевистскую пропаганду и прочие миазмы, отравляющие детскую душу. На передовице одного из номеров – гравюра: князь Юзеф скачет к Эльстеру [32] Юзеф Понятовский (1763–1813) – польский князь, генерал, маршал Франции. Во время Лейпцигской битвы был ранен и утонул в реке Вайсе-Эльстер. . Внутри – статья Стефании Семполовской о жизни и геройской смерти князя. Мария Домбровская рассказывает о Комиссии национального образования – первом в мире министерстве образования. Цитирует учение ксендза Гжегожа Пирамовича, одного из создателей Комиссии. «Ибо стоит жизнь только так, чтобы нам было с людьми хорошо, чтобы людям было хорошо с нами». Станислав Познер пишет о смерти Нарутовича и поясняет сдержанным, лишенным эмоций тоном, что убийство человека из-за того, что воля сейма избрала его президентом, было не только преступлением, но и знаком крайнего презрения к своему народу и законам, принятым этим народом.

В трагические годы после Первой мировой, полные взаимной враждебности и неумения понять друг друга, эта газета – созданная людьми, далекими от католицизма, – почти в каждом номере напоминала о любви к ближнему, о необходимости прощения. В сентябре 1920 года, после краха большевистской кампании, моя бабка убеждала маленьких читателей в том, что русские военнопленные, оставшиеся в варшавских больницах, хоть недавно и были врагами, но сейчас они – просто люди, которым нужна помощь. Стефания Семполовская призывала: «Спешите собирать кто что может, пусть даже это выше ваших сил, в помощь нашим братьям, что страдают в русском плену. Спасем наших пленных в России!!! Позаботимся о большевистских пленных у нас!» {240} 240 “W słońcu” 1920, nr 20 – 21.

А может, все-таки?.. Я с некоторой опаской смотрю на пожелтевшие издания, разбросанные по всему дому. Может, там и впрямь резвилась злобная жидо-коммунистически-масонская мафия. Стефания Семполовская, правда, была «арийкой» из семьи помещиков, но вращалась среди сплошных «большевиков, евреев и масонов». В царское время она состояла в известном Кружке политических защитников, который основал самый верный ее друг, адвокат Станислав Патек, защитник многих польских заговорщиков, масон высокого ранга. После Первой мировой войны с огромным воодушевлением включилась в акцию по обмену политических заключенных между Польшей и Советским Союзом, много раз ездила в Москву, сотрудничала с Екатериной Пешковой, женой Горького. Разве это не говорит о ее коммунистических симпатиях?

Станислав Познер, постоянный автор газеты, юрист и публицист, сенатор от польской соцпартии, владелец имения Пекары, вместе со Станиславом Патеком в 1921 году создал Лигу защиты прав человека и гражданина, чтобы бороться с политическими преследованиями и нетерпимостью. Иногда он посмеивался над своими четырьмя ипостасями: поляк, еврей, землевладелец и социалист одновременно – подобную ситуацию трудно выдержать. Он не упоминал, что вдобавок был масоном.