Ванесса Спрингора - Согласие. Мне было 14, а ему – намного больше [litres]

– Не за что. Я знаю, что последние несколько лет отвлекал на себя значительную часть внимания твоей мамы и ты не обязана считать меня своим другом. Так что… как бы это сказать, мне бы хотелось… В общем, так как твой отец окончательно самоустранился, я чувствую себя немного виноватым в том, что не слишком участвовал в твоей жизни. Мне бы хотелось играть в ней какую-то роль, но я не знаю, с чего начать.

Я немного озадаченно улыбнулась, в глубине души он показался мне трогательным. Затем он наконец-то отпустил мою руку, растерянно обвел глазами белые стены палаты в поисках вдохновения, так не хватавшего ему для продолжения беседы, и тут его взгляд упал на книгу, лежавшую на моей тумбочке.

– Тебе нравится Пруст? Это так здорово! Знаешь, это мой любимый автор.

Первый том « В поисках утраченного времени» подарил мне Г. «Нет ничего, кроме болезни, что может помочь понять творение несчастного Марселя, – пояснил он мне. – Он писал, лежа на своем ложе страданий, в промежутках между приступами кашля…»

– Я только начала читать… Да, мне нравится. Ну со всеми этими герцогинями я чувствую себя не совсем в своей тарелке, но то, что он пишет о страстной любви, меня очень трогает.

– Да, именно! Страстная любовь! Точно! Ну на самом деле я еще хотел тебе сказать, что у нас с твоей мамой сейчас все не так, как раньше. Думаю, мы расстанемся.

– Вот как, разве вы были вместе? Это новость!

– Да, в общем, ты понимаешь, что я имею в виду… Но мне бы хотелось, чтобы мы продолжили общаться, ты и я. Мы могли бы обедать вместе время от времени.

Затем он сверился со своими часами (карманными), заявил, что, к сожалению, ему пора, поднялся. И в момент поцелуя на прощание его голова машинально отклонилась в сторону, а большой пурпурный рот с щетинистыми усами расплющился об мои губы. Он покраснел как роза, выпрямился, не зная, куда себя деть, и скрылся, будто преследуемый призраком.

Мой новый друг – психоаналитик говорил, что подобные ляпы происходят только с теми, у кого они есть в подсознании. Откуда мы знаем, был ли этот жест непроизвольным? Поначалу предложение маминого любовника мне показалось искренним, но этот смазанный поцелуй бросил тень сомнений на его истинные намерения.

Через два дня пришел новый неожиданный посетитель, чей визит снова застал меня врасплох. Совершенно очевидно, что в этой больнице невозможно полежать спокойно, это какой-то проходной двор. В дверном проеме моей палаты показалось лицо, которое я вот уже три года как пыталась забыть. То самое, с неизменно ироничным выражением, к которому я не могла оставаться равнодушной, лицо моего отца. Мне не удалось поспать ночью из-за боли в суставах. Я была уставшей и напряженной. Нет, ну что он о себе возомнил: что стоит ему появиться, как я все забуду, словно по мановению волшебной палочки? Его отсутствие все эти годы, часы, проведенные в слезах у телефона в тщетных попытках ему дозвониться, в то время как его новая пассия или секретарша твердили мне, что он недоступен, очень занят, в отъезде, да мало ли что еще?

Нет, в самом деле, наши пути разошлись, мне больше нечего ему сказать.

– Что ты здесь делаешь? Ты внезапно вспомнил, что у тебя есть дочь?

– Твоя мама мне позвонила. Она за тебя волнуется. Кажется, тебе очень плохо, и никто толком не знает, где ты подцепила этот стрептококк. Я думал, ты будешь рада меня видеть.

Если бы не моя неподвижность, я бы силой выставила его вон.

– И что тебе с того, что я заболела?

– Я думал, тебе будет приятно, только и всего. Я все-таки твой отец.

– Я больше не нуждаюсь в тебе, понятно? – Я выпалила это неожиданно для себя самой. И вдруг, разгорячившись, продолжила: – Я кое-кого встретила.

– Ты кое-кого встретила, что это значит? Ты влюбилась?

– Именно! Это значит, что ты можешь уходить и продолжать спокойно жить своей мелкой жизнью без меня, потому что теперь обо мне есть кому позаботиться!

– Вот как, а тебе не кажется, что четырнадцать лет – это слишком юный возраст для любовной связи? Кто он, этот тип?

– О, ну так держись, сейчас ты упадешь в обморок. Этот тип – писатель, он гениален, и что самое невероятное, он меня любит. Его зовут Г. М. Тебе это имя о чем-нибудь говорит?

– Что? Этот подонок? Ты что, издеваешься?

Укол в самое сердце. На моем лице заиграла довольная улыбка. Но последовавшая за этим реакция была катастрофической. Перестав себя контролировать, он схватил металлический стул, поднял его и швырнул об стену. Тыльной стороной руки смахнул какие-то медицинские приборы, лежавшие на столике, и начал орать, исторгая сотни ругательств, называя меня маленькой шлюшкой, потаскухой, стихийным бедствием. Говорил, что его не удивляет, кем я стала с такой-то матерью, которой нельзя доверять, такой же шлюхой. Изрыгал свое отвращение к Г., этому монстру, сволочи, клялся, что сдаст его в руки полиции, как только выйдет из больницы. Привлеченная шумом, в палату вошла медсестра и не моргнув глазом попросила его успокоиться и немедленно покинуть помещение.

Отец схватил свое пальто (кашемировое) и тут же удалился. Стены продолжали сотрясаться от его криков. Я ощутила упадок сил, по-видимому, от состояния шока, но произведенным мною эффектом не была недовольна.

Если это воззвание не было тем, что психоаналитики называют «призывом о помощи», то я даже не знаю, чем это было. Излишне упоминать, что мой отец так никогда и не подал жалобу на Г., и с тех пор я о нем ничего больше не слышала. Даже наоборот, услышанное откровение стало идеальным оправданием для свойственной ему безответственности.

В этой ненавистной больнице недели тянулись бесконечно. Г. навещал меня практически ежедневно, никого не смущаясь. К счастью, врачам в итоге удалось найти лекарство от моей боли в суставах, но эпизод, произошедший со мной перед выходом из больницы, заслуживает особого внимания.

Мне настоятельно рекомендовали воспользоваться присутствием в этом храме педиатрии и сходить на прием к гинекологу. Врач, очень внимательный мужчина, стал задавать вопросы о моей сексуальной жизни. В итоге, неожиданно доверившись ему (снова соблазнившись приятным низким тембром голоса и проявлением искреннего интереса к своей персоне), я призналась, что с недавних пор принимаю противозачаточные таблетки, потому что встретила замечательного парня. Но я была очень огорчена, не имея возможности полностью отдаться ему из-за страха перед болью во время дефлорации. (Вот уже несколько недель все попытки Г. побороть мою нерешительность оставались тщетными. Кажется, его это не сильно смущало, ибо моих ягодиц ему было вполне достаточно.) Врач немного удивленно вскинул бровь, а затем сказал, что на самом деле я выгляжу гораздо старше своих лет и он полон решимости помочь мне. Проведя осмотр, он с радостью постановил, что я в сущности «непорочная дева», так как он никогда не видел такой целостной девственной плевы. В следующий момент он с энтузиазмом предложил сделать под местной анестезией небольшой надрез, который наконец-то поможет мне вкусить все радости секса.