Ванесса Спрингора - Согласие. Мне было 14, а ему – намного больше [litres]

К тому моменту у меня сменилось много мужчин. Любить их было нетрудно, а вот доверять им – это другое дело. Я всегда находилась в состоянии обороны, поэтому зачатую приписывала им намерения, которых у них не было: использовать меня, обманывать, думать только о себе.

Каждый раз, когда мужчина пытался доставить мне удовольствие или, того хуже, получить удовольствие от меня, мне приходилось бороться с некой формой отвращения, затаившейся в темноте и готовой обрушиться на меня, с мнимым насилием, которое я приписывала действиям, не имевшим с ним ничего общего.

Мне потребовалось много времени, чтобы научиться быть с мужчиной без помощи алкоголя или таблеток. Чтобы без задней мысли, с закрытыми глазами позволить себе довериться чужому телу. Узнать направление своего собственного желания.

Мне потребовалось время, годы, чтобы наконец встретить мужчину, с которым я чувствую себя в полной безопасности.

Я перепробовала множество профессий, прежде чем меня затянуло в издательский мир. Бессознательное удивительно витиевато. От судьбы не уйти. Спустя столько лет забвения книги снова стали моими лучшими друзьями. Моей профессией. В конце концов, именно в книгах я лучше всего разбиралась.

Возможно, я наугад старалась найти способ что-то исправить. Но что? Как? Я направила свою энергию на тексты, написанные другими людьми. Все еще бессознательно искала ответы, разрозненные кусочки своей истории. Ждала, что мне удастся таким-то образом разгадать загадку. Куда пропала «малышка В.»? Кто-нибудь ее видел где-нибудь? Порой из глубин подсознания всплывал тихий голос и нашептывал: «Книги лгут». Но я больше не слушала его, будто кто-то стер мою память. Время от времени вспышка. То одна деталь, то другая. Казалось, да, вот он, наверно, это маленький кусочек меня самой проступает между строк, сквозь слова. Я собирала их по крупицам. Складывала. Восстанавливала себя. Некоторые книги могут быть прекрасным лекарством. Я об этом забыла.

Как только я начинала чувствовать себя свободной, Г. всегда находил меня и пытался возобновить свою хватку. Как бы я ни старалась быть взрослой, стоило мне услышать имя Г., я замирала и превращалась в того подростка, каким была при первой встрече с ним. Мне навечно четырнадцать. Так написано.

Однажды мама передала мне одно из его писем, которые он продолжал присылать на ее адрес, не зная, где я живу. Мое молчание и нежелание с ним общаться никогда его не останавливали. В нем он с невероятной наглостью просил у меня разрешения опубликовать мои фотографии в биографию, которую готовил к изданию один из его поклонников в Бельгии. Мой друг, адвокат, отправил ему от моего имени отказ с напоминанием об ответственности. Отныне, если Г. в той или иной форме осмелится использовать мое имя или изображение в литературном произведении, он будет подвергнут уголовному преследованию. Г. отступил. Наконец-то я в безопасности. На какое-то время.

Всего несколько месяцев спустя я обнаружила, что у Г. есть официальный сайт, на котором помимо информации о его жизни и произведениях можно найти фотографии некоторых из соблазненных им девочек. Среди них было два моих снимка в возрасте четырнадцати лет, подписанных пресловутым инициалом В., который с тех самых пор был отражением моей личности (до такой степени, что я неосознанно подписывала им всю свою электронную почту).

Я пережила невообразимый шок. Пришлось звонить другу-адвокату, который посоветовал мне одну из своих коллег, более опытную в вопросах прав на изображения. Мы попытались добиться судебного запрета, что обошлось мне в круглую сумму. Но после долгого разбирательства моя новая советчица сообщила: мы мало что можем с этим поделать. Сайт был зарегистрирован не на имя Г., а на каком-то стороннем домене, находящемся где-то в Азии.

– Г. М. в обход французского законодательства прекрасно позаботился о том, чтобы ему невозможно было приписать право собственности на контент, размещенный под его именем. С юридической точки зрения сайт просто создан его поклонником, не более того. Это неприкрытый цинизм, но ему невозможно противодействовать.

– А каким образом мои фотографии в четырнадцатилетнем возрасте могли попасть к какому-то незнакомцу из Азии? Фотографии, которые были только у Г.? Это невозможно!

– Если у вас не сохранились дубликаты этих фотографий, будет очень трудно доказать, что на них именно вы, – ответила мне она с искренним сожалением. – К тому же я навела справки: Г. недавно нанял адвоката, гения в своей области, специалиста по интеллектуальной собственности, самого опасного из всех. Подумайте, стоит ли ввязываться в заранее проигранную юридическую битву, которая будет стоить вам не только годового дохода, но и здоровья?

Я сдалась, в моей душе все умерло. Он снова победил.

По иронии судьбы я нашла работу в издательстве, которое в семидесятые напечатало тот самый текст Г., его знаменитое эссе « Младше шестнадцати» .

Прежде чем начать работать на этого издателя, я проверила, не был ли переподписан договор на переиздание этой книги: не был, но я не знала почему. Мне нравится думать, что по нравственным причинам. В действительности же причины могли быть более прозаическими: уменьшение количества любителей подобного жанра или их нежелание раскрывать себя.

К сожалению, Г. продолжал активно публиковаться практически во всех издательских домах Парижа. Поэтому спустя более чем тридцать лет после нашего знакомства он снова и снова имел возможность удостовериться, что его воздействие на меня не ослабевает. Не знаю, как ему удалось разыскать меня, увы, литературный мир тесен, и слухи в нем распространяются очень быстро. Долго искать не пришлось. Однажды утром я пришла в офис и обнаружила у себя в электронной почте длинное неловкое письмо директрисы издательского дома, в котором я работала. Уже несколько недель Г. буквально преследовал ее, забрасывая сообщениями и умоляя сыграть роль посредника между ним и мной.

«Мне очень жаль, В. Я долго пыталась сдерживать ситуацию, чтобы оградить вас от этой истории. Но поскольку все попытки его урезонить провалились, я наконец приняла решение рассказать вам об этом и переслать его письма», – написала она.

В этих письмах, которые я читала, дрожа от стыда, Г. освещал события нашей истории, глубоко вдаваясь в подробности (на случай, если она была не в курсе происходящего и будто бы это касалось ее лично). Он не только совершил недопустимое вмешательство в мою личною жизнь, но еще и избрал для этого приторный и печальный тон. Притворившись, что буквально находится на смертном одре, он пытался вызвать в ней жалость и среди прочего вздора писал, что его самое заветное желание – увидеть меня. Будучи тяжело больным, он не мог с миром покинуть эту землю, пока снова не увидит моего дорогого его сердцу лица, ля-ля-ля … Умирающим не отказывают, ля-ля-ля … Поэтому, заклинал ее он, она должна любой ценой передать мне его послания. Только при таком раскладе потакание его прихотям имело смысл.