Курд Шлёцер - Личная корреспонденция из Санкт-Петербурга. 1857–1862

Большое внимание вот уже как три недели привлекает к себе лорд Нэйпир, «qui ne se mouche pas du pied [1001]». 22/10 марта Горчаков пригласил его, Монтебелло, Бисмарка и Туна на совещание по Черногории [1002]: для регулирования положения вещей в Турции необходимо было определить европейскую комиссию. Нэйпир не совсем поддержал это, за что Горчаков упрекнул его, соответственно, его правительство, в непоследовательности.

«В своих депешах вы говорите о свободе народов и тиранизируете Ионические острова!» [1003].

На это Нэйпир на английском французском: «Je ne trouve pas que mon Gouvernement soit inconséquent; les îles Joniennes sont très-bien gouvernées, même très-liberalement [1004]» — затем, переходя к политике Англии: «nous avons protége toujours les tendaces libérales des peuples contre les Gouvernements: en Amérique, Espagne, Belgique, Portugal, dernièrement en Italie. ça nous a couté beaucoup d´argent, et nous n´avons pas toujours réussi ; mais cette-fois ci, en Italie, j´espère que nous réussirons [1005]». И это в присутствии дорогого Туна!

Горчаков: «А почему же вы не беспокоитесь о христианах в Турции?»

Нэйпир: «Parce que c´est dans l´intérêt de l´Angleterre de conserver la Turquie [1006]».

Горчаков: «Неужели нет границы, за которой вы не будете преследовать либеральные тенденции ради принципа выгоды?»

Нэйпир (сдержанно): «Именно как раз турецкая граница ею и является».

Этот разговор — более или менее тайна, взбудоражившая, правда, здесь умы. Плессен обеспокоенно говорит об этом опасном Нэйпире, который, однако, превосходный малый. 42 года — и уже посол!

Датский вопрос, этот §13, бюджет и т.д. — все это для Горчакова слишком запутано. Он этого не понимает. Когда Бисмарк недавно хотел дать ему разъяснения в отношении §13, Горчаков попросил его обратиться к Сакену [1007], он же «должен был искренне признать свою неосведомленность».

Но как же эти датчане лгут! Заседание 25 марта в Итцехо [1008]— классическое. Этот посрамленный Рааслёф [1009]! Вчера Николаи [1010]телеграфировал, что они хотят решить вопрос с бюджетом. Это — некая уловка. К сожалению, говорят, что некоторое время назад Флахо [1011]в Лондоне высказался одобрительно в отношении Дании; является ли это его собственным мнением или за ним прячется Луи, пока неизвестно. Если на Вильгельмштрассе и Эшенхаймерштрассе [1012]это дело из-за страха вновь позволят замять, у нас в Германии скоро будет революция. Если дело дойдет до экзекуции, туда непременно будет втянут и вопрос о статусе Шлезвига, а это означает войну.

Когда в воскресенье 17/5 марта крестьянам была провозглашена свобода [1013], я отправился в 12 часов по полудню в Исаакиевский собор. Народ был действительно по-смехотворному апатичен. То, что газеты говорят об энтузиазме, не соответствует истине. В театрах звучали гимны, вот и все. В следующее воскресенье несколько тысяч Muschiks преподнесли императору перед Зимним дворцом хлеб с солью; в прошлое воскресенье прибыли депутации из Москвы и других городов.

Ни один деспот не сможет сделать счастливой страну, которую его предки делали несчастной. Следы вековых угнетений не могут быть стерты императорским декретом.

В этом трагизм Александра II.

Все же для короткого человеческого мига отмена крепостного права остается одним из величайших и самых ответственных правительственных деяний. Кажется, подобное развитие событий в отношении рабства готовится и в Северной Америке.

Сколько будет еще беспорядков и пролития крови, прежде чем несправедливость, от которой страдали здесь многие поколения, будет исправлена, прежде чем забитый, уклоняющийся от работы русский крестьянин вдруг осознает выпавшее ему счастье и научится им пользоваться! Он, должно быть , поймет его неправильно.

И в этом трагедия русского народа.

Вот уже несколько недель здесь на бирже очень горячо:

Несколько недель тому назад граф Бобринский, владелец больших сахарных фабрик в Киевской губернии [1014], приостановил свои выплаты с дефицитом в 3 миллиона рублей. Уважая его сыновей, губернатора Санкт-Петербурга [1015]и флигель-адъютанта [1016], император обещал ему эти три миллиона платежами по 500000 рублей каждые полгода.

Две недели назад Менаев, зять К. Фелейзена [1017], объявил себя неплатежеспособным. Долговые обязательства: 2½ миллиона.

Неделю назад Карл Брандт [1018], бывший компаньон Штиглица, объявил себя неплатежеспособным, сумел, однако, благодаря госпоже фон Бурковой [1019]дойти до Адлерберга [1020], напомнить ему, что в 1858 г. император проживал у него в Архангельске, и довести все это дело до того, что император поручился за сумму в 600000 рублей <���для него — В.Д.>; это значит, что Его императорское величество не дал ему эти 600000 рублей, но объявил, что, если третье лицо захочет предоставить такую сумму, то Его Величество поручится за него — хитрый прием, который едва ли достоин самодержца всех русских. Графиня Стенбок [1021]предоставила сумму в 600000 рублей, чем Брандт был удовлетворен. Помимо Брандта был также удовлетворен и Винекен [1022], который вложил в дело 300000 рублей, причем скрыл это от барона, так что последний был в ярости, тем более что Винекен — и тоже без ведома барона — влез еще и к Менаеву на 50000 рублей.

Если бы Брандта не поддержали, его падение — как здесь все говорят — унесло бы за собой множество <���банкирских — В.Д.> домов. Думают, что, несмотря на это, вскоре последуют другие банкротства; вся биржа стала какой-то прогнившей, и причем гораздо раньше, чем думают за границей.

Во внутренних делах большое общественное движение. В Витебской, Пензенской, Киевской губерниях и проч<���их>. Крестьяне не хотят признавать флигель-адъютантов посланниками императора: «император хочет уже теперь освободить нас. По указу, что Вы нам предъявляете, мы будем свободны через два года или даже больше; не это воля императора. Вы врете! Вы не посланники императора нашего!» — так говорят крестьяне. За это велят адъютанты побивать людей, вот, например, Веймарн в Витебске [1023]. Там также был пойман польский эмиссар с бунтарскими прокламациями. Поэтому-то Веймарн находился здесь несколько дней, был очень тепло встречен Высочайшим государем; в тех же кругах, где мелят всякий вздор о свободе, прогрессе, цивилизации, правах человека, совершенно молчат о 35 ударах, которые Веймарн повелел применить по отношению к сотне крестьян, которые к тому же говорят лишь по-литовски, а русский понимают с трудом.

Говорят, у Финляндии появится конституция, т.е. состоящий из дворян, граждан, духовенства и крестьян сейм, который последний раз заседал в 1809 г. [1024], будет созван, чтобы провести обсуждения в отношении бюджета и предложить законопроекты. Теперь, гляди, и в России скоро снова появится своя Боярская дума, которая была похоронена 150 лет тому [1025].

Граф Монтебелло [1026], адъютант императора Наполеона, брат здешнего посла герцога Монтебелло [1027], при полном наряде посетил в Париже своим присутствием панихиду поляков. Это стало поводом для резких сцен между Горчаковым и послом — хотя оба продолжают оставаться хорошими друзьями.