Вадим Верник - Свободный полет. Беседы и эссе

— И отцу было нелегко. Нас сразу «перехватила» бабушка Оля, папина мама, она стала нас воспитывать.

А отцу надо было постоянно работать, чтобы нас содержать. Тогда он как раз был мастером отделочных работ. Его кидали периодически. Это было время, когда ты отремонтируешь целую квартиру, а тебе говорят: «Пока жив и мы тебя тут не закопали во дворе, вали-ка отсюда, парень!» Приходилось уходить — то есть ты и детей не видишь, и не зарабатываешь практически.

— Он что — вам, детям, рассказывал такие жесткие вещи?

— Нет, мы об этом узнали уже потом, когда постарше стали.

— Скажи, у вас с братом-двойняшкой прочная связь? Мне это особенно интересно, поскольку мы с Игорем тоже двойняшки.

— Сначала, конечно же, я перехватила эстафету у мамы. Невольно. Начала всячески за брата заступаться, старалась не давать его в обиду.

— Такая бойкая была?

— Бойкая. Со старшим братом мы дрались в детстве, просто «на ножах». У нас не было такого в семье, что Ира — девочка, ее трогать нельзя, потому что это нежный цветочек. Я знала, что в школе мои братья могут за меня заступиться, но в принципе могла прийти в ту же школу с синяком под глазом, полученным от собственного брата. В детстве ты со всем смиряешься — как живешь, так и живешь. Нет такого: «Это ненормально».

— А у тебя самой не было потребности почувствовать себя девочкой-девочкой?

— В этом плане был некий блок. Во-первых, ты растешь с двумя мальчиками в комнате в десять квадратных метров. Во-вторых, мой характер.

— А какой у тебя характер?

— Я резкая. В детстве была вспыльчивой, категоричной. У меня были подружки-девчонки, но мне больше нравилось играть с мальчишками, бегать с ними. А вести себя как девочка среди тринадцатилетних пацанов совсем как-то странно было. Мне этого не надо было, да и боялась я ко всему прочему.

— Чего боялась?

— Каких-то отношений. Не понимала, как можно с кем-то начать встречаться, к кому-то прикоснуться, — у меня была фобия.

— Это в каком возрасте?

— В первый раз я начала встречаться с мальчиком, когда мне исполнилось лет шестнадцать. У меня же бабушкино воспитание, а она мне всегда говорила: «Раньше шестнадцати лет мы никуда не ходим».

— А в институте тебя пытались «перевоспитать»?

— Пытались. Пытались всеми силами. Это была ломка, потому что я всё время ходила в спортивных штанах и футболке. Глядя на себя в зеркало, не испытывала желания надеть юбку, туфельки. Я педагогам так и говорила: «Вот на сцене я буду переодеваться, а в жизни я такая, какая есть».

— А как тебя вообще занесло в актерство? Исходя из того, что ты рассказываешь, особой логики я не вижу.

— Логики и не было. Я никогда не грезила профессией актера, для меня вообще это не был вариант выбора. Я хотела стать инструктором по фитнесу, по хип-хопу — вот это моя история, спортивная, я люблю танцевать. Кстати, недавно придумала проект «Я танцую по Москве». Это такая терапия в столичных парках. В течение одного сеанса группа из двадцати пяти человек (в нее могут попасть все желающие) начинает танцевальное движение по парку — всё сводится к раскрепощению, выплеску эмоций, уходят стрессы, а это так важно в условиях мегаполиса! На этих занятиях никто не ожидает виртуозного владения телом, каждый двигается так, как умеет и как чувствует.

— Отлично. Но вернемся к началу твоей актерской истории.

— Мама моей подруги сказала как-то: «Ира, тебе надо в театральный, попробуй». Для меня это оказался способ добыть корочку о высшем образовании. Легкий способ, как я думала в то время. Танцуешь, рассказываешь стихи, басни, прозу — и всё это не связано с физикой, химией, алгеброй. Такой вариант «лайт» для похода за высшим образованием…

— …с тем чтобы потом опять был хип-хоп?

— Эту мысль я не оставляла, потому что не понимала, что там будет в этом новом мире, не понимала, с чем столкнусь. О будущем начала всерьез думать курсе на третьем. Была уверена, что в кино меня не возьмут. У меня долго был этот комплекс, да и сейчас остается, если честно. Знаешь, вот это из разряда: «Этот красавчик не про меня». А потом как-то происходило, что «этот красавчик» ко мне подходил, и я думала: «Это какое-то заблуждение, он скоро увидит во мне лягушку». (Смеется.) Я всё время опасалась, что меня разоблачат. В институте каждый раз, когда говорили: «Если вы чувствуете, что вы не на своем месте или занимаете чужое, встаньте и уйдите», я призывала саму себя: «Вставай, вставай!» Но не вставала. Продолжала учиться как-то вопреки. Что касается кино, то я, повторяю, очень скептически относилась к своей внешности.

— Высокий рост мешал?

— Высокий рост начал раздражать, когда я стала ходить на пробы. Мне всё время говорили: «Ой, какая вы высокая, у нас партнер ниже вас, это будет комично. Ой, ну ладно, давайте попробуем». Плюс проблема с обувью — у меня ведь большой размер ноги. Я понимала: если будет какая-то спортивная история — это мое, социальная драма — мое. А всё остальное — мир героинь-дюймовочек с длинными волосами — эта история для меня закрыта.

— Ира, мы с тобой делали телевизионную программу «Кто там…» два года назад. И у меня было ощущение твоей некой недосказанности творческой. Но потом появилась «Аритмия», картина, которая о тебе как об актрисе очень многое сообщила. А сколько я слышу теперь: «О, какая она блистательная актриса!» Хотя это не означает, что надо расслабиться.

— Конечно. Теперь еще больше ответственности. Вообще интересная история получилась, потому что на моей кандидатуре в «Аритмию» в большей степени настояла Дуня Смирнова, у которой я в итоге снялась в картине «История одного назначения». Дуня как-то увидела мои пробы и сказала Боре Хлебникову: «Ну надо Горбачёву утверждать, вот это точно».

— А у Хлебникова были веские сомнения?

— Наверняка. Как у любого режиссера, если он на эту роль пересмотрел всю Москву.

— В итоге результат превосходный. К тому же ты получила несколько наград.

— Да, всё это безумно приятно. Мне кажется, каждая роль должна быть как такой маленький код, который ты вкладываешь, и люди его считывают, понимают и могут благодаря этому что-то для себя понять, развиться, открыться. И в этом плане «Аритмия» как глоток свежего воздуха для всех.

— Помню, ты мне говорила, что после института, когда начинала работать в театре, решила еще в клоунаде себя попробовать. Даже поработала со знаменитым Славой Полуниным.

— Да, немножко поучаствовала в «Сноу-шоу». Я только пришла тогда в «Мастерскую Петра Фоменко». А Слава Полунин устраивал набор в свою «Школу дураков». Он хотел делать спектакль «Бабы-дуры».