Коллектив авторов - Жил-был один писатель… Воспоминания друзей об Эдуарде Успенском

Эдик был непритязателен и даже безвкусен в одежде. Пиджаков не носил. Любил рубашки и жилетки со множеством карманов. Потому что функционально. Одевать его «для имиджа», как телеведущего, начала Лера Филина во времена «Гавани». Но к дорогим шмоткам он относился равнодушно.

Так же равнодушно относился к еде. Ел быстро, как бы желая поскорей избавиться от этого скучного процесса и заняться каким осмысленным делом. Обычный рацион: картошка, сало, сосиски, пельмени… Вкуса, казалось, он не замечал. И после того, как остался в Троицком доме один, взял поваром бывшего зятя, китайца Фана. Вообще-то, китайцы готовят вкусно. Но Фан был бездарным исключением. Стряпня его была на редкость невкусной. Эдик морщился, но ел.

Несмотря на практический ум и гениальность, Э. Н. в некоторых вещах был наивен и легко покупался на лесть. Поэтому вокруг него крутилось довольно большое количество хитрецов и проходимцев, восхищавшихся всем, что ни делал Успенский: «Вы правы, Эдуард Николаевич! Классно вы придумали! Гениально!»

Единственным человеком, который всегда говорил Э. Н. правду, был Толя Галилов.

В широком смысле Э. Н. был не образован (отчасти и в силу именно целенаправленности – он отлично знал, что ему нужно, а остальное отметал как лишнее, ненужное). Поэзию, литературу знал поверхностно (пролистал Хлебникова, Пастернака – это не моё, чужое, неинтересно), ровно настолько, насколько ему это было необходимо – разумный эгоизм таланта.

В Эдике было много детского, мальчишеского. Он любил технику, одним из первых среди наших писателей освоил компьютер. Много лет собирал машинки, только в отличие от трёхлетних детей, пишущие. Обязательно показывал свою коллекцию гостям.

Э. Н. мог сам отремонтировать машину или машинку, починить кран, разобрать и собрать инкубатор или газонокосилку.

Кажется, ему было уже около семидесяти, когда Э. Н. решил заняться дельтапланеризмом. Не то купил, не то взял в аренду параплан с моторчиком. И некоторое время летал, пока не грохнулся. К счастью, остался жив и ничего не сломал.

– Долетался, Карлсон хренов! – ехидно заметил Толя Галилов. – А я ему говорил…

Впрочем, Толя лучше всех знал: если Э.Н. чего решил, то отговаривать его бесполезно.

– Толян, не груби! – кричал из кабинета Успенский.

– Андрюха, пойдём я тебе кое-что покажу, я решил купить себе самолёт! Продают. Недорого. Всего двадцать тысяч.

Э. Н. привёл меня в какой-то полуангар, бывшую испытательную лабораторию МАИ, где модели самолётов испытывали на прочность в аэродинамической трубе. Но в девяностые годы лаборатория закрылась. И две ненужные металлические болванки стояли на полу.

– Давай, я куплю один, а ты – второй!

– Эдуард Николаевич, зачем он мне? И куда мне его девать?

– В квартире поставишь, для красоты…

Модели эти были из какого-то специального сплава и, несмотря на небольшой, около полуметра, размер, весили килограммов по пятьдесят. Мы понравившуюся Э. Н. модель еле оторвали от пола.

Я свой самолёт не купил. И Э. Н. отговаривать не стал. Хочется человеку игрушку! А Успенский свой самолёт забрал и поставил во дворе Переделкинского дома.

На машинке, а потом на компьютере Успенский печатал не быстро, но уверенно. Вбивал слова как гвозди. У него были большие руки рабочего человека.

Э. Н. не выносил одиночества. Если телефон не звонил больше часа, сам бросался кому-то звонить. Вокруг него всегда кипела жизнь. Приходили и уходили разные люди: писатели, журналисты, автомеханики, кузнецы. Лаяли собаки, кричали попугаи, во дворе квохтали куры.

Успенский – эпоха. И когда появится в детской литературе писатель такого масштаба, неизвестно.

Август. В небе идут один за другим звездопады. Только за две первые недели августа над землей сгорели Владимир Войнович, товарищ и сосед Успенского, затем Аркадий Шер, гениальный анимационный художник, создавший образ «Простоквашино», и вот теперь Эдуард Николаевич… Такой августовский звездопад! Грустно.

Ему всегда были нужны ученики. Семинар в «Малыше», «Детская студия» в Марьиной Роще… А когда я и остальные ученики «выросли», он взялся опекать Стаса Востокова.

Сейчас вспоминают многие его проекты: «Радионяня», «АБВГДейка», «В нашу гавань заходили корабли» … но это то, что на поверхности. Издательство «Самовар», журнал «Простоквашино», разработка домашнего кукольного театра, который должен быть в каждой семье. Роскошные новогодние шоу, которые шли в Московской мэрии. Неоднократные попытки создать российский сказочный парк, аналогичный «Диснейлэнду».

Сколько прекрасных, нужных и нереализованных идей и проектов осталось после Э. Н. И это всё – один человек!

Припомнился монолог Фигаро: «Мне пришлось выказать такую осведомленность и такую находчивость, каких в течение века не потребовалось для управления Испанией. А вы ещё хотите со мной тягаться…»

Так вот. Успенский проявил столько таланта, ума и находчивости, сколько за всё время советской власти и современной России не проявило всё Министерство культуры.

Чижиков вспоминал: «Эдик любил говорить: «Я борец за мир! Я должен был разрабатывать самолёты, может быть, военные… А я пишу сказки для детей!»

Есть два вопроса, которые часто задают пишущим для детей: «Что такое детская литература?» и «Чем она отличается от взрослой?». На первый у меня до сих пор нет ответа. Что же касается второго, могу сказать: детская литература веселее, добрее и справедливее.

Возьмём взрослую классику. Тургенев. «Муму». Что сделал Иван Сергеевич с бедной собачкой? Толстой. Анна Каренина. До чего довёл Лев Николаевич эту милую женщину? Да и Александр Сергеевич с Ленским… тоже не промахнулся.

Теперь перейдём к детской классике, например, к книгам Эдуарда Успенского. Старуха Шапокляк за стрельбу из рогатки должна была получить, как минимум, 206-ю статью, а уж её фокус со взрывчаткой тянет на «терроризм». Что сделали бы на месте Успенского соответствующие органы? Правильно. Но Успенский наказал её по-другому: отправил на воздушных шариках в далёкие страны. Замечательное наказание. А взять того же почтальона Печкина? Его за вредность нужно было отправить на пенсию. А вместо этого – дарят велосипед. В общем, все живы. И относительно счастливы.

Есть, по крайней мере, одно место в нашей стране, где правда, гуманизм и справедливость всегда торжествуют… Нет, это не Государственная Дума, и не Басманный суд Москвы, а сказки Успенского. Я бы обязал наших судей и депутатов читать книги Эдуарда Николаевича. Может быть, тогда в нашей стране что-нибудь изменится к лучшему.

Что ещё? Э. Н. умел и любил смеяться. Радовался чужим шуткам, как своим.

Всегда доводил начатое до конца.