Билл Клинтон - Моя жизнь

Когда до голосования осталось менее часа, я поговорил с конгрессменом Биллом Сарпалиусом из Амарильо, штат Техас, который в мае голосовал против нашей программы. Во время нашего четвертого за день телефонного разговора Билл сообщил, что решил голосовать за нашу программу, поскольку у значительно большего числа его избирателей налоги снизятся, а не повысятся и поскольку министр энергетики Хейзел О’Лири обещала направить больше государственных заказов на завод Pantex в его округе. Мы дали много подобных обещаний. Как сказал кто-то, существуют две вещи, процесс изготовления которых людям лучше не видеть, — колбаса и законы, потому что это зрелище не из приятных.

Когда началось голосование, я все еще не знал, победим мы или потерпим поражение. После того как Дэвид Миндж, представлявший один из сельских округов в Миннесоте, сказал, что он проголосует против нашей программы, решающей стала позиция трех человек: Пата Уильямса от штата Монтана, Рэя Торнтона от штата Арканзас и Мэрджори Марголис-Мезвински от штата Пенсильвания. На самом деле я не хотел, чтобы она голосовала за нашу программу. Марголис-Мезвински была одной из очень немногих демократов, представлявших округа, где для большего числа избирателей налоги будут повышены, а не снижены, в то время как в ходе своей предвыборной кампании она обещала не голосовать за их увеличение. Пату Уильямсу тоже трудно было решиться проголосовать за нашу программу. Хотя для большинства его избирателей налоги будут снижены, а не повышены, Монтана была огромным штатом с низкой плотностью населения, где людям приходилось преодолевать на автомобилях большие расстояния, поэтому налог на бензин мог ударить по ним сильнее, чем по основной массе американцев. Однако Пат Уильямс был хорошим политиком и решительным популистом, которому не нравилось, как отразилась ситуация в экономике, в которой блага «просачиваются» сверху вниз, на положении жителей его штата. Существовала возможность, что после голосования он по меньшей мере удержится на своем посту.

Торнтону по сравнению с Уильямсом и Марголис-Мезвински голосовать было легче. Он представлял центральный Арканзас, где людей, для которых налоги снизятся, было гораздо больше, чем тех, для кого они повысятся. Рэй пользовался популярностью, и его не удалось бы «выкурить» с места в Сенате даже динамитом. Торнтон был конгрессменом из моего штата, а во время этого голосования решалась судьба моего президентства. Кроме того, он имел множество прикрытий: оба сенатора из Арканзаса, Дэвид Прайор и Дейл Бамперс, были активными сторонниками этой программы. Однако в конечном счете Торнтон сказал «нет». Он никогда не голосовал за повышение налога на бензин раньше и не хотел этого делать сейчас — ни для того, чтобы добиться сокращения дефицита, ни для того, чтобы обеспечить оживление в экономике, ни для того, чтобы спасти мои позиции как президента или карьеру Мэрджори Марголис-Мезвински.

В конце концов Пат Уильямс и Марголис-Мезвински приняли решение поддержать позицию демократической партии и сказали «да», обеспечив нам победу с перевесом в один голос. Демократы приветствовали их за мужество, а республиканцы освистали. Особенно жестоко они отнеслись к Марголис-Мезвински, когда размахивали руками и распевали: «До свиданья, Мэрджи!» Она заслужила почетное место в истории, проголосовав за программу, которую ей не следовало поддерживать. Дэн Ростенковски был так счастлив, что у него на глаза навернулись слезы. Вернувшись в Белый дом, я издал возглас радости и облегчения.

На следующий день эти драматические события переместились в Сенат. Благодаря Джорджу Митчеллу и его группе лидеров, а также нашему лоббированию за программу проголосовали те же самые сенаторы, что и в первый раз, кроме Дэвида Борена. Его место смело занял Деннис Деконсини, однако результат все еще вызывал сомнения, поскольку пока не принял решение Боб Керри. В пятницу мы разговаривали с ним полтора часа, потом еще раз — за полтора часа до голосования, и он выступил в Сенате, сказав непосредственно мне: «Я не могу и не должен голосовать таким образом, чтобы это нанесло ущерб вашим позициям как президента». Керри подчеркнул, что, хотя он скажет «да», мне придется принять дополнительные меры для контроля над затратами на субсидии. Я согласился работать с ним над этим вопросом. Он был доволен этим, так же, как и тем, что я принял предложение Тима Пенни о проведении в октябре голосования по дополнительным сокращениям бюджетных расходов.

Позиция Керри обеспечила «ничью»: 50 голосов было «за» и 50 — «против». Затем, как и во время первого голосования 25 июня, голос Ала Гора как председателя Сената обеспечил нам победу. В заявлении, сделанном мною после голосования, я поблагодарил Джорджа Митчелла и всех сенаторов, «голосовавших за перемены», и Ала Гора — за его «неизменный вклад в победу». Ал любил шутить, что во всех случаях, когда он голосовал, мы всегда побеждали.

Я подписал этот законопроект 10 августа. Его появление изменило ситуацию, существовавшую на протяжении двенадцати лет, из-за которой наш государственный долг увеличился в четыре раза, а размеры дефицита определялись на основе чрезмерно оптимистичных прогнозов о доходах и почти религиозной веры в то, что низкие налоги и высокий уровень расходов каким-то образом обеспечат темпы экономического роста, достаточные для того, чтобы бюджет стал сбалансированным. На церемонии подписания законопроекта я признал вклад конкретных сенаторов и членов Палаты представителей, не колебавшихся в своей поддержке программы с самого начала и до конца, фамилии которых по этой причине никогда не упоминались в сообщениях средств массовой информации. Каждый из тех, кто произнес «да» в обеих палатах Конгресса, мог по праву сказать, что, если бы не он или не она, наши сегодняшние достижения были бы невозможны.

С момента горячих дискуссий в столовой резиденции губернатора в Литл-Роке в декабре прошлого года мы прошли долгий путь. Демократы только собственными силами заменили нелепую, но глубоко укоренившуюся экономическую теорию более разумной. Наши новые экономические идеи стали реальностью.

К сожалению, республиканцы, политика которых с самого начала создавала проблемы, очень успешно представляли общественности эту программу как всего лишь повышение налогов. Действительно, большая часть сокращения бюджетных расходов была включена в программу позже, чем повышение налогов, однако то же самое можно было сказать и об альтернативном бюджете, предложенном сенатором Доулом. В действительности план Доула предусматривал в первые два года еще более высокий процент сокращений бюджета, рассчитанного на пять лет, чем моя программа. Для того чтобы сократить расходы на оборону и на здравоохранение, нужно время; нельзя сделать это сразу. Более того, инвестиции нашей страны в «будущее» — в образование, профессиональное обучение, исследования, технологию и охрану окружающей среды — уже находились на неприемлемо низком уровне, на котором их удерживали в 1980-е годы, в то время как активно снижались налоги, резко возрастали расходы на оборону и затраты на здравоохранение. Мой бюджет положил начало изменению этой тенденции.