Андрей Танасейчук - Джек Лондон: Одиночное плавание

Ваш для дела Революции,

Писатель давно отошел от реальной борьбы за права трудящихся масс. Он, конечно, оставался социалистом, но по сути был социалистом от «чувства». К идее борьбы за справедливость его вели эмоции, порожденные, прежде всего, собственным опытом, хотя, как знаем, он читал соответствующие книги и труды Маркса и других теоретиков. Поначалу, в 1890-е — в первой половине 1900-х он активно участвовал в социалистическом движении — выступал на митингах, читал лекции, писал статьи и книги, но постепенно дороги американских социалистов и его собственный путь расходились все дальше и дальше. Фактически, уже в 1900-е годы он не принадлежал к тому классу, из которого вышел. Постепенно все меньше считали Джека Лондона «своим» и социалисты — по мере того, как росло его благосостояние и умножалась собственность. Переломным событием стали пожар, уничтоживший любимое детище писателя — «Дом Волка», и реакция на это происшествие многих из тех, кого по инерции Лондон все еще продолжал считать своими товарищами. Так что его открытое письмо от 17 марта 1916 года — вполне ожидаемый финал писательского «романа с социализмом». И дело, конечно, было вовсе не в том, что «социалистическое движение перешло на позиции примиренчества и компромисса». Просто Джек Лондон сам стал другим. Да и его психофизическое состояние сбрасывать со счетов нельзя. А оно продолжало постепенно, но неуклонно ухудшаться.

Чармиан утверждает: «…Джек во всех смыслах оставался вполне нормальным», но оговаривается: «…если не считать появившуюся у него привычку подолгу просиживать за обеденным столом, не притрагиваясь к пище». Почему вдруг? А потому, что «“железный желудок” Джека, которым он прежде так гордился», теперь «страдал несварением» [302] London Ch. The Book of Jack London: in 2 vol. Vol. II. P. 326, 328. . Случались тошнота и рвота. Но эти явные признаки нездоровья мужа, похоже, не слишком беспокоили супругу. Во всяком случае, единственный тревожный обертон, прозвучавший в главе, посвященной жизни на Гавайях, — это наркотики, о чем мы упоминали.

Тем более что свой «ежедневный урок» в тысячу слов писатель продолжал выполнять неукоснительно. Более того, можно говорить о том, что его продуктивность (по сравнению с прошлогодним гавайским периодом) выросла. Закончив к маю «Майкла — брата Джерри», после долгого перерыва Лондон вновь обратился к жанру рассказа и писал тогда «Бесстыжую». Рассказ вошел (уже после смерти писателя, в 1918 году) в его сборник «Красное божество». Там же, на Гавайях (скорее всего, тоже в мае), был написан и заглавный рассказ сборника [303] Оба рассказа — «Майкл — брат Джерри» и «Красное божество» — были опубликованы в журнале Cosmopolitan в декабре 1916 года. . Пришлось дописать и несколько эпизодов к «кинороману» по сценарию Годдарда (на этом настаивали в Cosmopolitan) — в предисловии к «Сердцам трех» Лондон об этом упоминает [304] См.: Лондон Дж. Сердца трех / Пер. Т. Кудрявцевой // Лондон Дж. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 14. С. 155–156. . В Гонолулу написаны рассказ «Принцесса» и большинство историй из сборника «На циновке Макалоа» [305] Все они были опубликованы уже посмертно: в 1917–1919 годах. Отдельным изданием сборник вышел в «Макмиллане» в 1919 году. . В добавление к художественной прозе писатель обращался к статьям: две по заказу одного журнала из Филадельфии (о лепрозории и прокаженных) и цикл из трех статей — для Cosmopolitan.

Так что напрасно несколько лет спустя Чармиан (видимо, пытаясь реабилитировать себя) писала: «Он <���Джек> прирожденный боец, теперь отказался бороться» [306] London Ch. The Book of Jack London: in 2 vol. Vol. II. P. 331. . Судя по текстам, написанным в этот период, «бороться» он не перестал. Вот только делал это в одиночку. И только так, как понимал эту борьбу. Чармиан могла придать ей нужное направление, но, как уже говорилось, была органически не способна на это.

В августе Лондоны вернулись в Глен Эллен. Там Джека ожидал новый удар. Нинетта и ее супруг Эдвард Пэйн [307] Тетушка Нинетта развелась co своим прежним супругом Роско Эймсом вскоре после его возвращения из плавания на «Снарке» (в 1910 году) и вышла замуж за преподобного Пэйна, проповедника и публициста, своего давнего друга. , подговорив соседей, подали против писателя судебный иск — они оспаривали его право построить на участке плотину и завести пруд, перегородив ручей. Это, якобы, лишает соседей источника воды для полива. Трудно сказать, кто прав, кто виноват, но в любом случае близкие родственники могли бы договориться, не прибегая к судебным разбирательствам. Конечно, как мы знаем, между Джеком и «тетушкой» никогда не было особой теплоты. Но, разумеется, ничего подобного ожидать он не мог и принял произошедшее очень близко к сердцу. Приступ ревматизма, о котором говорят биографы, последовал как раз после получения этого известия.

Кстати, вряд ли у Лондона был именно ревматизм. Судя по описанным симптомам, это, скорее, похоже на радикулит. В те годы их не слишком различали, и лечить, понятно, не очень умели. Он принимал анальгетики, но вот о противовоспалительных препаратах, спазмолитиках, а тем более, антиоксидантах, никто тогда и представления не имел. Видимо, мучился Джек изрядно.

Те, кто видел его после возвращения — в последние месяцы жизни, — говорили, что он сильно изменился внешне: пополнел, обрюзг, кожа приобрела нездоровый оттенок. Все это явно указывало на почечную недостаточность. Обезболивающие и прочие облегчающие средства он принимал теперь постоянно, но и пить при этом не перестал. Лондон изменился и внутренне — у него, — по свидетельству тех, кто был рядом, — «испортился характер». Он стал сварлив, раздражался по пустякам, мог накричать. После таких эмоциональных всплесков обычно наступало опустошение — Джек впадал в тоску, жаловался Чармиан и Элизе, что его никто не понимает, не жалеет, все только используют. В то же время, случались периоды лихорадочной активности и приподнятого настроения. В такие моменты он строил планы на будущее: как восстановит «Дом Волка» и еще расширит владения; как построит большую трехмачтовую шхуну с великолепной кают-компанией, где будет стоять большой рояль и разместится библиотека, а потом отправится в кругосветное путешествие на несколько лет; строил планы, какие напишет книги… Но затем неизбежно он погружался в депрессию.

Чармиан с восторгом принимала участие в строительстве воздушных замков, однако в периоды депрессии старалась держаться от Джека подальше. Неизменным и единственным его утешителем в такие моменты становилась Элиза. В самом деле, кто мог справиться с этим лучше нее? Девочкой она пеленала маленького Джонни и качала его в колыбели, водила за ручку, играла. Теперь ему снова понадобилась помощь. Она была мудрой женщиной, к тому же и сама пережила многое. Однажды она сказала брату: «Джек, ты самый одинокий человек на свете. У тебя никогда не было того, чего жаждало твое сердце» [308] Цит. по: Балтроп Р. Джек Лондон: человек, писатель, бунтарь. С. 185. . Имела ли она в виду то обстоятельство, что рядом с ним не оказалось женщины, которая была нужна ему, сумела бы окружить его заботой, или что-то другое — не очень важно. Важнее суть высказывания — Джек Лондон действительно был одинок. Всегда — одинок. Несмотря на массу друзей, приятелей, собутыльников, поклонников, женщин.