Юрий Соколов - Пока живы — надо встречаться

Степанчук понял, что в выполнении этого важного задания ему как командиру придется показать личный пример. Самолично отобрал он двух смельчаков: недавно бежавшего из плена Савенкова и Володю, смелого парня, прозванного Вихрем за внезапность и неожиданность своих действий.

— Ну что, Володя, говорят, мост недосягаем? — улыбнулся Степанчук.

— Рва-анем… — будто вопрос шел о каком-то пустяке, ответил Володя.

Он заметно заикался после одной стычки с карателями, когда внезапно попал в свою хату и увидал убитыми мать и сестру.

Вчера вечером, перед уходом, они попрощались со всеми и дали клятву, что мост будет взорван. Нагрузившись взрывчаткой, ушли. И вот сегодня на рассвете донеслось гулкое эхо взрыва.

А сейчас скупо, без похвальбы они рассказывали, как, изучив систему охраны, скрытно и быстро, когда гасли ракеты, по одному прокрадывались под мост и поднимались по бревенчатым быкам. Когда вещмешки со взрывчаткой были там уложены, оказалось, что спички, как их скрупулезно ни берегли, все-таки отсырели. С минуты на минуту, осветив ракетой местность, мог появиться немецкий танкист. Танк стоял на обочине дороги в двадцати метрах от моста. Володя спустился вниз и, укрывшись плащом с головой, высек огнивом из кремня искру и раскурил самокрутку. Пряча ее в рукаве, сначала поджег один шнур с полметра длиной, затем и второй — на пять сантиметров короче. Шнуры загорелись очень быстро. Они попрыгали вниз. Снег мешал им бежать. До взрыва оставались считанные секунды, когда осматривать мост вылез из танка немец.

— И тут ка-ак жа-ахнуло, — проговорил Володя с усмешкой.

— В тяжелую минуту личный пример командира решает все, — сказал Хомич.

— Да-а, главное, мост взорван. Движение остановлено. Готовьте донесение в штаб соединения. И письма домой. Группа сегодня же отправляется за линию фронта за взрывчаткой. Теперь она беспрепятственно пересечет шоссейную дорогу, — говорил Музалев, отдавая распоряжения.

Лопухин не слышал от волнения, что говорили дальше. Какой праздник! Подумать только, его письмо получит мама. С сентября сорок первого он не давал о себе знать. А с тех пор столько произошло событий, в корне изменивших его жизнь, судьбу.

В эту минуту он как бы заново увидел подробности своего боевого крещения, плен, жуткий лазарет в Славуте, где смешалось все — страх, боль, ненависть, безысходность и ярость. Разве можно передать в письме то, какой долгий и неимоверно трудный путь они выбрали, чтобы вырваться за колючую проволоку и продолжать борьбу?

Опять вспомнилось, как переправлялись по сгоревшему мосту через Горынь и, услышав шум мотоциклов, бросились врассыпную и бежали до изнеможения, углубляясь в лес. И лесной массив укрыл их от преследования. Но куда бы потом они, промокшие и продрогшие, ни выбирались — к партизанскому селу Хоровице или Ташки, к мельнице, что возле Сельца, или встречались с партизанскими дозорами, — везде сказанные ими два слова: «Мы с подкопа» — звучали паролем…

…В разное время в Шепетовский отряд к Большому Ивану — так называли Ивана Алексеевича Музалева — пришли пятнадцать бежавших через подкоп человек. Вначале рыли землянки, участвовали в боевых операциях, добывая себе оружие, несли охранную службу базы.

Отряд день ото дня разрастался. Из сел и местечек приходили бежавшие от оккупантов парни и девушки. Радостно было видеть их повеселевшие лица. После стольких переживаний их настроение резко улучшалось.

Павка Кузенко после удачного налета на полицейский «куст», где были разоружены пьяные полицаи, предпочитал ходить на боевые задания, чем «выяснять все очаги и хаты сыпного тифа в пункте расквартирования и накладывать на них карантин». Но приказы, как известно, и в партизанском отряде надо выполнять. И Павка, скрепя сердце и тая обиду на Романа, что тот не направил его на какую-нибудь более значительную должность, вынужден был расстаться с разведкой и заняться своими прямыми обязанностями.

Алексей Чистяков был назначен командиром ударного взвода и выбран секретарем комсомольской организации отряда, но вскоре он был отозван в штаб соединения редактировать партизанскую газету-многотиражку «Удар с тыла».

Григорий Бухляев командовал взводом разведки. Семен Иванов сначала был определен в хозяйственный взвод, но пробыл там недолго и упросил своего друга взять его к себе в разведку. Братья Малиевы остались в хозяйственном взводе. Однажды группа в пять человек на подводе отправилась за продовольствием и попала в засаду. Под лошадь полицаи бросили гранату и тут же открыли огонь. Николая ранило в обе ноги, но спасло то, что он упал по левую сторону саней, в заметенную снегом канаву, и ему удалось проползти незамеченным до елок. Он видел, как Гришка-шахтер, отстреливаясь из автомата, метался в кустарнике, слышал, как Харитон на повозке, видимо раненый, звал на помощь. Потом Гришка затих. Повозку с убитыми и раненым Харитоном немцы прицепили к своей упряжке и увезли в Славуту.

Теряя много крови, Николай все-таки сумел уползти в лес, с трудом добрался он до связных, и те доставили его в отряд.

А вот при налете на Плужанский пивзавод обошлось без жертв. Гриша Бухляев и Семен Иванов чувствовали себя героями. А как же иначе? Гриша — всеобщий в отряде любимец — разработал интересный план, как перехитрить охрану завода, на котором откармливались свиньи для немецкого гарнизона. Ему удалось войти в контакт с надежными людьми, работавшими на заводе. Он хорошенько выведал о порядке и времени смены караульных. Его снабдили двумя бланками пропусков. Лесным умельцам не составило большого труда изготовить печать. Оставалось только пройти на территорию завода.

Разумеется, все понимали, что по этим пропускам можно пройти и никто не обратит внимание. Ну а если вдруг увидят незнакомое лицо? Тут надо быть начеку. А для Гриши и его друга Сени чем труднее задание, тем они становились более энергичными и дерзкими. Посоветовались между собой, как пройти мимо вахты, как снять охрану, ударили по рукам.

Напряжение немного спало, когда им удалось миновать стоящих у входа на завод немца и полицая. Первым шел Семен, и с таким выражением на лице, будто все ему здесь осточертело. Пропустив вперед себя Иванова и еще двоих работяг, замешкавшихся возле полицая, Гриша весело поторопил их и нахально уставился шалыми глазами на немца.

В условленный час ночью Иванов тихо, по-кошачьи, приблизился к часовому и замер за выступом сарая. Как только часовой поравнялся с выступом, Бухляев отвлекающим щелчком пальцев заставил его оглянуться. И тут Семен тугой медвежьей хваткой притянул к себе за шею часового. Таким же образом поснимали и других часовых, и по сигналу ракетницы партизаны ворвались в караульное помещение… Утром в отряд прибыл целый обоз: двадцать откормленных свиней, корова, два пулемета, десять автоматов. А на грузовике, захваченном на заводе, привезли в лес муку и спирт-сырец…