Николай Чехович - Дневник офицера: Письма лейтенанта Николая Чеховича к матери и невесте

Мама, ты все спрашиваешь о моем здоровье. Жив, здоров. Ничего меня не берет пока. Не знаю, как дальше будет, но все-таки почти уверен, что если фриц не убьет, то вернусь здоров, как бык. О состоянии легких и сердца можешь судить по кроссу. Прибежал 15-м из 1000, а ведь знаешь, в чем я бежал: ватные брюки, меховая телогрейка и — хуже всего — сапоги по два пуда весом каждый. За время всех ремонтов они раз в пять возросли в весе.

Курить я все еще не начал, да и не собираюсь. Как Юрка, курит ли? Как это он возится с трупами? Трупов мне приходилось видеть много. Не раз на моих глазах человека превращало в жуткое кровавое месиво, и все-таки резать труп я не мог бы. Мне трудно заставить себя вынуть документы у убитого, если он не был хорошо знаком мне.

Декабрь 1943 г.

Здравствуй, дорогая Шура! Новостей у меня пока особенных нет.

Некоторые лейтенанты уже раза по два ездили в Ленинград. А нам, строевым командирам, нельзя. Требуешь от людей дисциплину и порядок. Приходится и самому браться покрепче. Весь день в подразделении то занятия проводишь, то наводишь порядок, то делаешь внушение или подчас прочтешь целую лекцию какому-нибудь нерадивому бойцу.

Сильно я переменился за годы войны. Никогда мне не думалось, что придется руководить людьми, многие из которых годятся мне в отцы. Еще в училище я даже не представлял себе, как приду в подразделение, сумею ли требовать, как полагается, выйдет ли из меня волевой командир. А сейчас все стало так просто и привычно, будто занимался этим всю жизнь. Теперь и мысли о послевоенной деятельности другие. Раньше я думал, что если останусь жив, после войны, буду продолжать учиться по гражданской специальности. Конечно, при условии, что с военной службы меня отпустят. Теперь другие мечты: поступить в Академию имени Фрунзе.

Как видишь, Шурочка, наши успехи на фронте и близость окончания войны дают мне повод строить планы на будущее, делить шкуру неубитого медведя! Не знаю, как все будет в действительности. Вернее всего, что все будет совсем не так, как предполагаешь. С одной стороны, военная специальность успела меня заинтересовать. С другой стороны, специальности более мирные дороги мне попрежнему.

С большим интересом я читаю описание твоей работы на заводе. Действительно, монтаж точных приборов — сложная и кропотливая работа. Знаю это по собственному опыту. Один раз мне пришлось в школьном физическом кабинете ремонтировать зеркальный гальванометр. Сидел над ним целый день, раз десять собирался просто бросить это дело, но в конце концов набрался терпения и исправил. Нравится ли тебе твоя работа? Насколько я помню, в школе да и в техникуме девушки не очень любили работу с приборами.

Шурочка, в конце своего письма ты привела отрывок песенки. Верно, он сильно подходит к нашей жизни. Когда мы работаем на передовой, то так оно и бывает. Подходить к передовой можно только ночью. Днем немецкие снайперы не дают проходу, а по траншее не пойдешь — вода до краев. И так вот идешь: темнота кромешная, только и видны сверху звезды, под ногами смутно белеет тропинка. Посвистывают пули (немцы ведут «страховой» огонь). Для полноты удовольствия только и думаешь, как бы не залезть на минное поле. Сейчас об этом хорошо вспоминать. Сидишь в теплой комнате, и электричество горит. А тогда было не особенно весело.

Теперь несколько слов о своей теперешней жизни, о последних событиях. Снег выпал, кажется, наконец, на всю зиму. Я выбрал себе замечательную пару лыж. Только посмотришь на них, и уже хочется помчаться по снеговой степи. Наши лейтенанты пытаются шутливо охладить мой энтузиазм: «Еще надоест — так наездимся!» Вероятно, оно в конце концов так и будет, но пока я хожу на лыжах с упоением. Вот в основном все.

Можно писать еще много. Столькими мыслями хотелось бы поделиться с тобой. Но надо кончать. Зачем-то вызывают в штаб. Жду письма. Пиши, милая, почаще. Длительные перерывы между письмами всегда очень беспокоят меня…

До свидания.

12 декабря 1943 г.

Дорогая мамочка!

Сегодня день моего рождения. Мне исполнилось 19 лет. Как я провел этот знаменательный для меня день? Сейчас расскажу, только сначала вспомни… как мы встречали его раньше!

Одиннадцатого пришли домой (как быстро всякое немного благоустроенное жилье становится домом), привели себя в порядок. Как удачно получилось: сегодняшний день не прошел, как обычный, будничный день. С утра, а оно началось в 5 часов, стали готовиться к параду по случаю вручения нам боевого знамени. В 9 часов начался парад. После него, примерно часов в одиннадцать, у нас выбрали 100 человек, лучших бегунов части. В число их попал и я. Устроили кросс на 8 километров. Сегодня бежал и прислушивался: у бегущих рядом дыхание частое, как у загнанной лошади, а у меня хоть бы что, все время ровное. Правда, под конец, когда остались последние 300–200 метров, нажал бешено, дыхание стало очень тяжелым, но это в порядке вещей, у всех так. Немного пройдешь шагом, и успокоится. Я пришел 5-м, а из офицеров 3-м — за 40 минут 35 секунд. Все, кто пришли впереди меня, почти профессионалы, бегали много раз на кроссах еще до войны. Самочувствие прекрасное — через 20 минут после бега не подумаешь, что и бежал. В общем можно сказать: день своего рождения провожу неплохо. Чтобы комнату хоть немного приукрасить, покрыл стол красным сигнальным полотнищем. При аккуратности нашей публики оно, конечно, больше дня не пролежит, но по случаю такого дня не пожалел. Лыжи скучают в пирамиде. Снегу опять нет, гололедица. Для меня лыжные занятия — одно удовольствие.

Мама, не знаю, как думают другие, а мне кажется, что конец войны теперь стал виден. Если не все мы, то участники Тегеранской конференции, наверное, знают, когда и как кончится война. Ведь там был товарищ Сталин. Он с самого начала войны предсказал весь ее ход, и в действительности все оказалось так.

Привет всем родным и знакомым. Целую крепко. Вчера получил письмо от Юры. Хороший он парень, — после него не встречал еще такого и встречу ли?

24 декабря 1943 г.

Дорогая мама! Поздравляю тебя с Новым годом. Желаю, чтобы этот год стал годом полного разгрома врага и годом встречи всех родных и знакомых. Желаю скорейшей встречи в мирной обстановке.

31 декабря 1943 г.

Здравствуй, мама!

С утра ходили оборудовать новое место. К вечеру вернулись обратно, и я уже надеялся встречать Новый год дома. Но получилось иначе: в 23 часа получаю приказание итти разбирать какие-то землянки, так что, когда светящиеся стрелки моих часов слились на 12-ти, я стоял около землянки, любуясь красотой тихой, ясной ночи. Первый раз я встречаю Новый год таким образом. Через несколько секунд после наступления Нового года на моих часах он, видимо, наступил у артиллеристов. Сотни батарей, насколько хватал глаз, поздравили немцев. Стало светло, как днем. Удаляющийся рокот снарядов, багровый свет, озаривший горизонт, и грохот далеких разрывов возвестили, что немцы получили новогодние подарки. Только не знаю, сильно ли они им обрадовались.