Виктор Володин - Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов

Гораздо меньше, чем кедровок, но тоже довольно много было в тайге соек (вероятно автор говорит о птице кукше, так как соек в Сибири нет. — Ред.). По величине они немного мельче кедровок, имеют желтую окраску. После вырубки они либо совсем исчезли, или поголовье их сильно сократилось. Во всяком случае, они после этого перестали показываться. Я их больше не видел.

Нередко в тайге встречалась желна — вид дятла с черным оперением и с красной или ярко-красной, алой головой. Она громко стучит своим мощным деревообрабатывающим клювом, рассыпая далеко вокруг похожую на автоматные очереди дробь своих частых ударов и оглашая округу переливчатыми, похожими на звук милицейского или железнодорожно-кондукторского свистка трелями. Из-за этих трелей, а также за свой франтовской наряд она получила от наших остряков А. Н. Парфенюка и В. И. Орловского прозвище «начальник станции».

Много было в тайге боровой дичи и меньше водоплавающей, которая появлялась только перед началом перелета. Но у нас не было озер, где можно было бы наблюдать и стрелять ее. Среди боровой много было куропаток, особенно горных. Глухарей было мало, а рябчики за все лето встретились нам только один раз на Бургагы.

Водоплавающей, представленной гусями, утками и лебедями, много было при перелете, но гусей мне не удавалось убить, а лебеди летели уже в конце перелета, оглашая тайгу мощными мелодичными криками-песнями. Их я видел только издали.

Четвероногие были представлены травоядными, всеядными, хищными и грызунами. К первым относятся лось, снежный баран и кабарга; ко вторым — медведь; к третьим — волк, рысь; к четвертым — белый заяц, летяга, бурундук, евражка, или суслик, пищуха, или крыса-каменушка.

Видеть за лето мне пришлось хозяина тайги, или прокурора, то есть медведя, только один раз. Медведя так называют заключенные по распространенной среди них поговорке: закон — тайга и прокурор — медведь. Также только один раз видел я и сохатого, несмотря на то что лосей в районе, судя по следам их кормежек на тальниковых участках, было много. Не попадались же они потому, что имеют хорошо развитые органы чувств: зрение, обоняние и слух — они слышат, чуют и видят человека издали, когда человек не может увидеть их за препятствиями. А мы их не видели потому, что они, услышав и почуяв нас, а вероятно, даже увидев, успевали всегда вовремя уходить в сторону.

Много раз за лето приходилось видеть белку, которая каждый раз выдавала свое присутствие, громко, сердито крича на человека, издавая еще какой-то треск и свист и громко топая своими маленькими лапками по веткам дерева. Интересно было наблюдать хозяйственную деятельность зверька, приготовляющего ближе к осени грибы (маслята, подосиновики, грузди, белые) для сушки, защемляя каждый грибок в развилке между веточками.

Еще чаще встречались маленькие полосатенькие бурундучки, напоминающие белок своим тонким пушистым хвостом и больше — своим нахальным криком и свистом при виде человека. Нередко встречались в камнях и красноватые или ярко-рыжие пищухи, прячущиеся в развалах крупных или средних камней, где они, взобравшись на камушек, начинали свои пронзительные песни-крики или писк, переходящий в свист.

Единственный раз за лето видел шкурку убитого Чащиным молодого маленького зайчика. Ему даже вырасти не дали. При мне рабочие набили шкурку травой и, поставив чучело среди кустиков, потихоньку позвали Чащина и показали ему зайца, а он поторопился выпалить еще раз по уже съеденному зайцу, вызвав дружный смех зрителей.

Один раз видели и летягу. Этот вид белки встречается в тайге гораздо реже. Отличается она способом передвижения. Оказавшись в нижней части ствола лиственницы, летяга очень проворно, пользуясь своими острыми коготками, взбегает на вершину, быстро выбирает направление и бросается вниз, набирая скорость при пикировании. Оказавшись на высоте около 2 метров, она начинает горизонтальный полет с подъемом в конце и дотягивает до ствола намеченной лиственницы. Там весь цикл повторяется. Крылья летяге заменяют широкие плоские складки кожи, натягивающиеся между передней и задней лапками, как справа, так и слева. Каждым залетом она покрывает, должно быть, до 50–60 м. в зависимости от высоты лиственницы, с которой ей приходится пикировать.

Суслики, или евражки, встречались мне довольно редко, что, вероятно, обусловлено не повсеместным распространением грызуна, роющего норы.

Горностаи встречались, но нечасто. Ценный из местных пушных зверьков, серый летом и белый зимой. Остальные из перечисленных зверей — росомаха, рысь, волк, кабарга и снежный баран — мне не попадались в этом году, а все они, за исключением последнего, вообще никогда не встречались.

Только снежного барана я видел несколько раз — в 1947, 1953, 1954 году, но убить его мне и тогда не удавалось, хотя я несколько раз пытался это сделать.

Видеть шкурки волка и рыси мне удалось в 1940 году, когда знакомый тунгус охотник Иван Громов вез их на факторию в поселок Оротук и по дороге заезжал на базу к нам с Н. Н. Масловым на Урен.

Вынужденное безделье, связанное с длительными дождями и ненастьем во время ливней, вызвавших большой паводок, породило у В. И. Орловского лирическое настроение, и он принялся сочинять стихи. Довольно легко сочинялось:

Но дальше этих строк дело не пошло. Полет фантазии позволил ему только придумать название для сушеной картошки — «деревянная картошка» и для супа из сушеных овощей — «деревянный суп». А меня это почему-то раздражало. Это было потому, что я приехал недавно и был энтузиастом освоения этих далеких, холодных и неуютных мест. Мне нравилось, что наш русский человек приспосабливается к существованию здесь, придумал привозить сюда на нежилой север сушеные овощи, скрашивающие нашу жизнь. Поэтому мне казались циничными словечки В. И. Орловского, которые были, пожалуй, сродни остротам современных долгогривых молодчиков-нигилистов ( воспоминания написаны в начале 70-х гг., автор имеет в виду поколение, носившее прически, как у членов английской группы «Битлз». — Ред.) и разных там прочих снобов и сибаритов.

Так называли в 1939 году базу Тенькинского разведрайона, находившуюся на левом берегу Теньки в нескольких сотнях метров выше устья впадающей в нее справа Нелькобы. Это место интересно тем, что здесь сливаются две реки, почти равновеликие по длине, по площади водосбора и по водоносности. Одна из них лишь очень немного превосходит по упомянутым величинам другую. Это Тенька. Выше слияния с Нелькобой она течет с запада на восток, а еще выше опять принимает меридиональное направление, как и ниже устья Нелькобы. Последняя имеет то же направление, что и Тенька ниже ее устья, и правильнее было бы считать, что Тенька впадает в Нелькобу, а не наоборот, кактеперь принято. Можно было бы пренебречь тем фактом, что Тенька выше слияния с Нелькобой на несколько километров длиннее ее. Ведь пренебрегли же тем, что Миссури длиннее, чем Миссисипи выше ее устья.