Виктор Володин - Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов

Особенностью плота, повышающей его проходимость через галечные перепады и позволяющей ему переползать через мели, было то, что только крайние с обеих сторон плота бревна были цельные, длиной 12 метров. Ширина плота была около 3 м. Каждая часть состояла из бревен длиной 6 м, то есть была как бы разрезана на две равные части по длине. Каждое из коротких бревен было привязано только к одной поперечной жерди — к передней или задней, к которым были прикреплены и длинные, крайние бревна, «усы», как называл их В. Рукас. Короткие бревна, и передние и задние, были привязаны другими концами в средней части плота к двум другим поперечным жердям, к которым «усы» не прикреплялись. Поэтому задний край передней части плота и передний край задней были между собой не скреплены и могли свободно «играть», то есть подниматься и опускаться независимо один от другого: когда передняя часть плота надвигается на мель и садится на нее задняя его часть, оставаясь на плаву, начинает толкать ее вперед при помощи «усов», а потом, когда садится на мель задняя половина плота, передняя, уже освободившаяся от мели, оказывается на плаву и начинает тянуть заднюю часть.

Работал плот очень хорошо и на мели почти совсем не садился. Я помню только один случай, когда пришлось его разгружать на перекате и переносить груз на берег, чтобы дать возможность плоту сняться с мели. Было это поблизости к устью ручья Эрике. На нем мы сплавились сначала по нижнему отрезку Нелькобы, ниже устья Бутугычага и затем по Теньке сперва до устья ручья Таганка, затем до устья Эрике и, наконец, до устья Бургагы. Здесь во время большого паводка его оторвало и унесло сильное течение реки утром четвертого дня дождя, когда сила течения многократно возросла. Хорошо еще, что мы к этому времени уже окончили сплав. Дальше нам нужно было расставаться с Тенькой и переходить на Детрин. Плот уже отслужил свою службу и был нам больше не нужен.

Управлялся плот при помощи двух длинных четырех-пяти-метровых весел, или гребей, опиравшихся на некоторое подобие уключин: прорези или гнезда на козлах, укрепленных на переднем и заднем краях плота. Козлы были как бы односторонние, имели только по две ножки и опирались поэтому на плот тремя точками — двумя ножками и бревном.

При помощи этих «гребей» можно было любой конец плота перемещать влево или вправо или же весь плот передвигать к левому или правому берегам реки. На каждой «греби» во время сплава должны были работать два или три человека, так же, как и на кунгасах.

Связан был плот тросом. Это, конечно, было надежнее, чем традиционная вязка распаренной лозой, применяемая обычно при постройке плотов. Кроме того, плот был укреплен немногочисленными строительными скобами.

Кажется, 21 августа мы в последний раз воспользовались своим чудо-плотом — сплыли от устья Эрике до устья Бургагы, где кончается наш маршрут по Теньке. Приплыли мы к берегу Теньки слева от устья Бургагы, а палатки свои поставили на шестиметровой террасе на правом берегу этого притока Теньки. День был ясный, солнечный, вода держалась на самом низком уровне. По Теньке мы плыли, переползая через перекаты, а когда носили свои вещи с плота на стоянку через узенькое русло Бургагы, переходили вброд по щиколотку. По нашей оплошности на плоту осталась одна из двух железных печек и еще какие-то железные вещи, которые потом были унесены вместе с плотом.

Несмотря на то что в день последнего сплава по Теньке вода в ней стояла на низком уровне, течение на некоторых ее участках было быстрое. Помню, как на одном из крутых поворотов реки налево мы не успели вовремя отвести передний край плота в эту сторону и его сильно ударило передним правым углом в скалу. От удара по инерции свалился передний козелок, а плот перекосило, он принял вместо прямоугольной формы форму параллелограмма в плане. Кроме того, плот развернулся здесь. Задний конец занесло влево и вперед, и дальше плот двигался уже так.

Дождь начался в самом начале первой же ночи, проведенной на этой стоянке. Он сразу же перешел в обложной и устойчиво продолжался без перерыва всю ночь и не прекратился ни утром, ни днем, ни вечером, ни следующей ночью. Он не лил интенсивно, а медленно, неторопливо и нудно моросил, не вызывая, впрочем, никакой тревоги, так как ничто не говорило о том, что он будет идти не переставая четыре дня и вызовет такой большой подъем воды. Казалось, что он скоро иссякнет и вновь восстановится хорошая погода. Но он продолжался, и уже к концу первого дня вода в Бургагы уже сильно поднялась. Эта спокойная чистая накануне речка превратилась в мутный ревущий поток.

К утру второго дня было уже слышно, как по этому потоку течение несет большие валуны, подпрыгивающие после каждого удара о дно.

Под эту музыку — рев бурного потока и стук прыгающих и катящихся в потоке валунов — мы заснули и во вторую ночь, а утром третьего дня, проснувшись, я поразился вдруг наступившей тишиной. Не было больше слышно ни стука прыгающих в водном потоке и катящихся по его дну валунов или рева воды, даже ни малейшего шума, подобного обычной неумолчной песне говорливых речных перекатов. Только выйдя из палатки, я, наконец, увидел, почему умолкла Бургагы. Оказывается, поднялась вода в Теньке и подпрудила Бургагы. Бурный поток превратился в тихий спокойный пруд с неподвижной зеркальной поверхностью.

Тогда же мы увидели, что плот наш исчез.

Дождь продолжался и в этот третий день, настолько редкий и мелкий, что я даже ходил на охоту в обыкновенной ватной телогрейке без плаща и не особенно сильно промок. Мне удалось убить тогда трех глухарей.

Вода в Теньке к вечеру стала прибывать еще быстрее, чем было это раньше; стала заливать террасу, на которой стояла наша летняя кухня и которая была метра на полтора ниже, чем та терраса, где стояли наши палатки. В это время наш повар Алексей Иванович Сазонов жарил оладьи, и нам пришлось прийти ему на помощь, чтобы спасти от потопления кухонное имущество.

Но не успели мы еще разделаться с оладьями, как вода поглотила и остававшиеся полтора метра, достигла верхнего края нашей шестиметровой террасы и подступила к палаткам. Нам всем пришлось срочно хватать все свое имущество, включая и мокрые палатки, и тащить все это дальше от воды и от края террасы по полого поднимающейся к далекому склону ее заболоченной поверхности. Казалось, что вода скоро подойдет и сюда и что спасаться от нее придется еще выше за болотом. Но она сюда уже не пришла и нас больше не беспокоила.

Еще в день последнего сплава, до начала дождя я послал А. И. Чащина с возчиком и лошадьми на прииск «Дусканья», который был гораздо ближе к нашей новой стоянке, чем рудник «Бутугычаг». Прииск был от нас всего километрах в 10 ниже по течению Теньки в долине ее притока на той же правой ее стороне, где находились и мы. Но идти туда, а тем более с лошадьми, необходимо было по другому берегу Теньки, переправившись два раза через реку. Наш берег был непроходим из-за того, что, не достигая Дусканьи, река на большом участке прижимается к склону долины, образуя длинный высокий обрыв, который пройти или обойти с лошадьми невозможно. Это так называемый прижим.