Виктор Володин - Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов

Рассказывали очевидцы, что яки, которых в 30-х годах пытались акклиматизировать на Колыме, искусанные комарами, ревели и заходили поглубже в холодную воду Колымы. Этих животных увидеть мне не пришлось, потому что к моему приезду выяснилось, что акклиматизировать их не удается, что им не подходит этот суровый климат. Оставшихся из них в это время резали, и мне раза два удалось их пробовать.

Помогают комарам изводить летом в тайге человека и животных оводы, которых в Сибири и на Урале называют паутами. Летом в самый-самый солнцепек они многочисленны и злы. Кусают очень больно.

Их, вероятно, больше, чем комаров боятся олени, находя себе спасение от них на наледях. Оленям достается от паутов больше, чем людям, потому что те кусают их не только, чтобы напиться крови, но и, чтобы отложить там свои яйца, из которых выходят личинки — черви, развивающиеся потом до взрослого овода, живя под кожей оленя и питаясь его плотью.

Человек, терпящий комариное бедствие, пытающийся утихомирить нестерпимый зуд искусанной кожи, всегда утешает себя мыслью, что эти муки не так уж продолжительны, что комары не живут все лето и почему-то в начале августа, числа 8–10 исчезают, уступая место мошке. Некоторые, даже бывалые и видевшие свет таежники, утверждают, что мошка еще хуже комаров, но в действительности это не так. Мошка досаждает человеку только тем, что залезает в нос, в уши и попадает в глаза, садясь под закрывающиеся веки. Проникает и под одежду. Особенно неприятны ее укусы, когда они приходятся в слизистую оболочку губ, которые от этого сильно зудят и вспухают. Вообще же укусы мошки гораздо слабее комариных. Водится она не повсеместно, как комары, отсутствуя совсем, или почти совсем в некоторых районах. С наступлением темноты она перестает кусать, давая человеку отдохнуть. Наверное, она тоже укладывается спать на ночь. Против нее не обязательно иметь накомарник, можно и отмахнуться от нее веточкой или чем-нибудь. Я слышал, что некоторые якуты делают такую большую кисть из конского хвоста и отмахиваются этим орудием не только от мошки, но и от комаров. Не любит мошка и похолоданий, уходя в случае их на покой.

Все это позволяет считать, что мошка далеко не так страшна, как комары, а гораздо более смирна. Появляется она в начале лета, приблизительно одновременно с комарами, все лето ее бывает очень мало, но она очень быстро размножается, когда комары исчезают.

Комары появляются во второй половине мая, когда возникают проталины на снегу. На тающем снегу можно часто видеть ползающих и больше замерзших комаров. Эти комары крупные, темно-серые и очень вялые. Кусают вяло, с долгими приготовлениями. Можно десять раз задавить его, прежде чем он, сидя где-нибудь на руке, соберется, наконец, вонзить свое жало.

Настоящие комары гораздо более мелкие, чем эти первые, быстрые, легкие, появляются лишь к началу июня и потом два месяца своей жизни работают, как следует, отравляя жизнь в тайге. В долине Колымы среди комаров преобладают крупные рыжие. В других районах колымской тайги я таких комаров не видел. Там везде были только темно-серые.

До сравнительно недавнего времени, то есть почти до конца 50-х годов, человек не имел в своем распоряжении совсем никакого средства в виде мази или жидкости, отпугивающей или отгоняющей своим запахом или вкусом комаров и других кровососов.

Было достойно удивления, что такого средства нет и в середине XX века, как не было его и в древности. И вот только в 1956 году у нас на полевых работах стали применять впервые действенное противокомариное средство, которое называется «диметилфталат». Немного позднее появилось и другое, совершенно такое же или очень похожее, приготовленное тоже на глицерине, как и первое, но называющееся уже «репудин».

Страница геологического отчета Виктора Володина о работе Таборной геологической партии летом 1939 г. в районе месторождения «Бутугычаг» на ключе Ачча.

Это было похоже на наступление новой эры в тайге. Человек наконец, становился хозяином. Но в те далекие довоенные годы ничего подобного не было и не предвиделось. Об этом можно было только мечтать тогда и еще много лет позднее, продолжая страдать от кровососов, позволяя им питаться собственной кровью. Мы и мечтали, и возмущались тем, что наша отечественная химическая промышленность ничего не делает для того, чтобы помочь нам, работникам дремучей тайги, в этом отношении. Много раз вспоминали ходульное выражение: «забота о живом человеке».

Еще до начала сплава по Теньке и до постройки для этой цели плота, когда мы стояли на устье Бутугычага, А. И. Чащин как-то сообщил мне, что в одном из первых притоков этой речки, ручье Ачча, в речных отложениях обнаружено весовое содержание оловянного камня. Не откладывая дела в долгий ящик, я сразу же отправился туда с Орловским и Парфенюком. Без всякого труда придя на место, быстро нашли и коренной источник, питавший касситеритом речные отложения. В самой южной части крутого левого склона глубокой долины был виден коренной выход гранит-порфира, прорывающего здесь туффиты. Гранит-порфир был рассечен параллельными тонкими прожилками кварца с касситеритом (оловянной рудой — Ред.) на расстоянии 1–2,3–4 см один от другого.

Они составляли два параллельных прожилка (геологический термин. — Ред.), располагавшихся почти под прямым углом между собой. Это было типичное оруденение штокверкового типа.

Вскоре после этого мы еще раз побывали на этом месте, спустившись сюда в конце маршрута с соседнего высокого водораздела, сложенного ороговиковаными туффитами, обогащенными пирротином. В этот раз мы детально осмотрели и описали обнажение с оловянно-рудным проявлением, взяли образцы и пробы, осмотрели и прилегающие места. Недалеко от этого обнажения был найден еще один коренной выход гранит-порфира, очевидно, принадлежащего тому же самому интрузивному телу.

Мы особенно радовались тому, что наш предшественник Л. А. Кочетков-Кофф, опробовавший на 8 лет раньше этот ручеек, назвал его Ачча, что по-тунгусски обозначает «нет», а вот у нас теперь тут кое-что было. Было оловорудное проявление, хотя и не обещавшее промышленного скопления. Правда, я понимал, что, называя так ручей, Леонид Андреевич имел в виду, что в нем нет золота, а у нас было тоже не золото, а олово, но все же было приятно найти и непромышленное проявление полезного ископаемого.

Я побывал в этом месте и в третий раз, когда в начале сентября на Бутугычаг приехал Борис Леонидович Флеров, главный геолог только что организованного Тенькинского районного геолого-разведочного управления, которому уже была передана наша партия. Раньше он был главным геологом Юго-Западного управления, хотя и числился лишь начальником геолого-поискового отдела. Я в дни его приезда проделал длинный маршрут с выходом на рудник «Бутугычаг» к брату и там застал Б. Л. Флерова. Приехал он специально, чтобы инспектировать мою партию. Добрался до рудника он уже не на самолете, а на грузовике по только что проделанной дороге, еще очень плохой, но уже пропускавшей автомобили. Я и повез его на Аччу, так как ничего другого показать не мог.