Михаил Пашкевич - Афганистан: война глазами комбата

Первомайские праздники встречали с хорошим настроением. Старшина с поварами готовили праздничный обед. Командир роты с секретарем комсомольской организации заставы проводили спортивный праздник, который завершился концертом. Под руководством сержанта Салманова из консервных банок, пионерского барабана и прочих «подсобных» материалов были даже сделаны ударные установки. К ним добавили две гитары, и — ансамбль хоть куда! Как всегда, пели свои, рожденные в Афганистане, песни. Лейтенант Набиулин после просьбы что-либо спеть без смущения взял гитару, перекинулся парой слов с ударником и хорошо поставленным голосом запел. Он пел и афганские песни, и задушевные лирические. Это его умение играть и петь, несомненно, притягивало к нему молодых парней.

Несколько дней спустя мы проводили боевые действия по обеспечению продуктами и боеприпасами сторожевой заставы Саяд. Командиром взвода на эту заставу был назначен лейтенант Набиулин. Первые дни роль командира Марату нравилась. Здесь, на заставе, он был ни от кого не зависим. Правда, свобода эта была весьма условной, но тем не менее он волен был делать то, что сам считал нужным. Но ежедневные занятия с личным составом, контроль за несением службы, организация и контроль за качеством приготовления пищи и многие другие проблемы, требующие ежедневного решения, и это все тогда, когда температура воздуха доходит до плюс 65 градусов, — ему быстро надоели. Внутреннему расслаблению способствовал и тот факт, что в последнее время по ряду причин эта застава обстреливалась крайне редко. Марат переложил часть своих обязанностей на замкомвзвода, часть доверил другим лицам, а сам все реже выходил из своей комнаты. Все чаще его заставали лежащим на кровати с гитарой в руках. Обращаться с личным составом лейтенант Набиулин стал исключительно в столовой пли в редкие моменты — при отдаче каких-либо указаний. Да еще когда его приглашали сфотографироваться или сыграть на гитаре…

Так и шло время службы. Застава жила сама по себе, командир — сам по себе. Сколько бы это продолжалось — сказать трудно, но тут лейтенант Набиулин заболел малярией. Прибыв к нему с колонной, чтобы забрать его в госпиталь, а заодно и пополнить запасы заставы, я случайно увидел фотографии, сюжеты которых красноречиво повествовали о том, как была организована служба. Все остальное нетрудно было представить, видя незаполненную документацию, неухоженный личный состав и грязную столовую. А беседы с солдатами и сержантами только дополнили картину.

Набиулина отправили в госпиталь, где он и пролежал все мыслимые и немыслимые сроки. И чтобы его оттуда наконец забрать, пришлось несколько раз посылать за ним врача. После госпиталя его назначили командиром взвода в 3-ю роту на заставу, куда пройти было чуть проще, чем на предыдущую. Так и служил Набиулин па этой заставе под постоянным моим наблюдением. У него на заставе часто работали замполит роты старший лейтенант Сегеда, замполит батальона, секретарь партийного бюро батальона. А каждое мое посещение заставы начиналось с подробнейшего отчета Набиулина о проделанной работе и заканчивалось постановкой конкретных задач на две-три недели: что изучить, какие документы отработать, какую работу провести с личным составом. Со временем, видя такой пристальный контроль, Набиулин стал более организован и исполнителен, появились даже элементы инициативы. В конце марта 1988 года по замене уехал в Союз капитан Майоров. На смену ему прибыл Вячеслав Олегович Галочкин. Подтянутый, с хорошей выправкой, заметной даже под полевой формой, он производил неплохое впечатление. И даже его откровенное признание, что в Афганистан он приехал для того, чтобы как можно скорее получить должность, заработать орден и поступить в академию, общего благоприятного впечатления, в общем-то, не портило. Что ж, здоровое чувство карьеры, наверное, присуще многим. Правда, оно должно быть основано на правильной оценке каждым своих возможностей.

Принимая должность командира роты, Галочкин не особо внимательно слушал, что говорил ему капитан Майоров. Ему все это казалось столь несущественным и таким ненужным, на что не стоило обращать внимания. Он приказал оборудовать себе отдельную жилую комнату и подавать туда завтрак, обед и ужин. Отношения с офицерами, прапорщиками сложились натянутыми. Никаких советов не принимал, коллективных решений не вырабатывал. Появились случаи, когда, возвращаясь на заставу из управления батальона, Галочкин приезжал с явным душком спиртного.

В середине мая прибыл по замене новый командир батальона. Отношения у него с заместителями не сложились. Думаю, что главной причиной этого была склонность вновь прибывшего командира к частым, с выпивкой застольям.

В скором времени его освободили от должности и назначили с понижением. А обязанности комбата стал временно пополнять начальник штаба, с некоторой перспективой в дальнейшем занять эту должность. Должность начальника штаба временно доверили капитану Галочкину. Заместителем же командира 2-й роты, то есть заместителем Галочкина стал Марат Набиулин.

Свое прибытие в управленце и вступление в новую должность Галочкин бурно отпраздновал, чем поверг всех в изумление. Замполит батальона попытался отправить отдыхать новоиспеченного начальника штаба, но, встретив яростное сопротивление, отступил. В конце концов любителя выпить общими усилиями уложили спать. А наутро экстренно собралось заседание партийного бюро, на котором Галочкин раскаивался и клялся исправиться. Замполит батальона настаивал на исключении провинившегося из рядов КПСС и снятии с должности командира роты, но большинством поддержан не был. Так и не приняв конкретного решения, на этот раз просто отправили Галочкина в роту, намереваясь позднее вынести данный вопрос на обсуждение партийного собрания.

В начале сентября готовилась проводка колонны на заставы капитана Галочкина. После закрепления батальона Ширголя и усиления этого района подразделениями советских войск обеспечение застав не отличалось особой сложностью. Разгрузив продукты и боеприпасы на всех заставах и прибыв на 2-ю, Галочкин пригласил к себе командира взвода и Набиулина — нового заместителя командира. Достав бутылку водки, предложил выпить за успешное обеспечение застав. Перед отъездом Галочкин проинструктировал Набиулина: «Ты остаешься здесь.

Смотри, чтобы во всем был порядок!» Забрал колонну и уехал.

Через некоторое время Набиулину пришла в голову идея съездить на Саяд, к своему первому месту службы, которой он тут же поделился с командиром заставы лейтенантом Верещагиным. Тот предложение принял. Для полного укомплектования «задушевной» компании по радиостанции пригласили товарища Марата с соседней заставы, предупредив, чтобы тот был готов через пятнадцать минут. Водитель БРДМ завел машину и ждал, когда приедут с заставы командир взвода и замкомроты. Он знал, что они пьяны, но он также знал, что пили они с командиром роты вместе. Так что докладывать командиру нет смысла, а доложить в управление батальона у него не хватило мужества. Набиулин, заявив водителю, что поведет машину сам, спросил, умеет ли тот обращаться с пулеметом. Получив утвердительный ответ, приказал ему занять место старшего стрелка. Командир заставы лейтенант Верещагин разместился на броне в правом люке. Товарищ Набиулина лейтенант Хорошилов — сверху над водителем. Друзья решили приехать на заставу внезапно без предупреждения.