Михаил Пашкевич - Афганистан: война глазами комбата

Лейтенант Черногубов. Ах как клялся он найти меня после службы в Афганистане, хоть в Москве в академии, хоть в отдаленном гарнизоне, и доказать, что он не такой, как я о нем думал. А какой? Да просто очень молодой и очень энергичный, не слишком заботившийся о своей собственной жизни.

Андрей Дорош. Среднего роста, крепкого телосложения, старший лейтенант. Отличительной чертой заставы, на которой он был командиром, была идеальная чистота вокруг, порядок во всем, стремление создать максимум уюта и какие-то доверительно-домашние отношения с подчиненными. И еще только ему было присуще чувство большой ответственности за свои поступки перед отцом. Когда у нас возникла очень сложная обстановка на одной заставе и вокруг нее, я без колебания назначил туда командиром Дороша.

И все они были очень разными, со своими характерами, заботами и проблемами. А я для них был главным судьей и главным учителем, радовавшимся их успехам и огорчавшимся от их опрометчивых поступков. Но всегда, в любых ситуациях, я старался быть к ним добрым, видеть в них лучшее. А как у меня это получалось — судить им.

Командиром 3-й заставы Аруки был назначен Сергей Лихач. Застава находилась на склоне горы Туп, в удобном для контроля за территорией и очень неудобном для жизни месте. Сергей закончил Алма-Атинское училище. По темпераменту, скорее, холерик. Дисциплину, форму одежды, обязанности — одним словом, весь военный образ жизни любил так, как может человек любить работу, которая по душе, которая приносит радость.

Сторожевая застава, которую он принимал, долгое время была «бесхозной»: командир взвода, он же командир заставы, долгое время находился в госпитале, затем в отпуске, потом опять в госпитале, а после заменился в Союз. Обязанности командира заставы выполняли многие. Естественно, такая кадровая текучесть давала далеко не лучший результат. Личный состав заставы, чувствуя временность очередного командира, вел себя соответственно.

Свою деятельность на новом месте Лихач начал с приведения в порядок внешнего вида своих подчиненных и наведения твердого порядка в организации службы. И чем решительней он старался сделать подтянутый ремень и чистый подворотничок нормой жизни в этих ненормальных условиях, а распорядок дня и график несения службы — законом, выполнять который должны все беспрекословно, тем чаще наталкивался на сопротивление подчиненных. Ему бы где-то промолчать для общего блага, не заострять внимания на чрезмерно согнутой и заточенной по краям пряжке ремня очередного «дембеля», попробовать бы поговорить с одним-другим «стариком» ночью на посту не о службе, а о доме, работе, маме и любимой девушке, о будущей жизни. Но четыре года учебы в училище с одним месяцем практической стажировки в войсках не дают, к сожалению, необходимого опыта работы с личным составом, не формируют способности чувствовать и умело влиять на коллектив. Все это приходит со временем. Но как же трудно, когда время это приходится на войну!

Горячее желание Лихача сделать коллектив заставы сильным боевым организмом неизменно упиралось в нежелание со стороны личного состава таковым становиться. Ох уж они, эти житейские будни! Застава за короткое время очень сильно внешне изменилась. Из камня были выложены коридоры до всех огневых позиций и построены отличные наблюдательные вышки для часовых. Кроме того, облагородили помещение для отдыха личного состава. Сделано было многое, но не получалось главное — взаимопонимание командира и подчиненных. Командир жил сам по себе, а застава — сама по себе. Конфликт между командиром и личным составом заставы принимал затяжной, осадный характер.

Часто заставу посещали офицеры управления батальона, которые, тактично не вмешиваясь в служебную деятельность ее командира, всеми способами старались свести концы разведенного моста взаимопонимания. Лихача пригласили на заседание комитета ВЛКСМ, где состоялся трудный, но честный разговор.

На самой заставе сделали перестановку личного состава, укрепили ее комсомольским активом, коммунистами. И все-таки дела на поправку шли туго.

Однажды командиру заставы показалось, что тушенка в банках расходуется не по норме. И он забирает ее в свою комнату. Тут же по заставе и за ее пределами пущен слух, что командир взвода потихонечку «объедает» личный состав из общего пайка. Хотя все знают, что командир лично приносит и отдает в общий котел не только положенный по норме паек, по и все купленное в магазине. Тем не менее ситуация обостряется. А тут еще, проводя очередной утренний осмотр, командир заставы снял изогнутую — в который уже раз! — пряжку ремня у одного из солдат, положил на камень и прострелил из автомата.

Через несколько дней, когда Сергей Лихач находился за пределами заставы, неподалеку от него взорвалась граната. Как она там оказалась и почему взорвалась — тайна до сегодняшнего дня…

Но, вероятно, самый лучший учитель — это сама жизнь. То, что не дается в училище за 4 года, познается за 30 минут настоящего — не учебного — боя. Однажды, оказавшись в очень критической ситуации вместе со своими подчиненными, лейтенант Лихач не струсил, не спрятался. Четко и грамотно руководя действиями группы, последним выходил из боя, прикрывая своих подчиненных. Оказавшись в безопасном месте, все возбужденно обсуждали свои действия.

— Ребята! А вы у меня, оказывается, совсем не такие плохие!

— Мужики! Да и лейтенант наш вроде ничего — не струсил!

На войне людям некогда долго переживать пли вспоминать, что там было раньше.

Но если лед тронулся, то он обязательно растает. По итогам ведения боевых действий за полгода заставу лейтенанта Лихача командование признало лучшей в батальоне.

Лейтенант Марат Набиулин [4] По известным причинам имя и фамилия офицера изменены. по заведенному мною правилу для некоторой акклиматизации и изучения его морально-деловых качеств был направлен в роту к капитану Майорову. Закончив Бакинское высшее общевойсковое училище в 1986 году и прослужив в войсках почти год, он считал себя вполне подготовленным офицером. Свое назначение в Афганистан принял легко, даже с некоторым удовольствием. Война ему, впрочем, как и тысячам других молодых людей, представлялась трудной, но интересной работой, где из всех сложных ситуаций он будет выходить непременно победителем.

Прибыв на заставу, Набиулин внимательно присматривался ко всему, что происходило вокруг. Его интересовало буквально все. Почему минометы установлены здесь, а не в другом, более защищенном месте? А как ночью определить, откуда по заставе стреляют? А для чего на каждой бойнице сделаны карточки огня? А зачем ночью на каждом посту стоят по два солдата? Почему Майоров по ночам сам ходит от поста к посту? А зачем саперы проверяют дорогу ho два раза в день? Этот нескончаемый поток вопросов порой даже раздражал Майорова: ведь речь шла о таких элементарных, как ему думалось, вещах. Но, с другой стороны, дотошность этого лейтенанта, желание вникнуть во все мелочи, нравилась. Человек с первых своих шагов пытается постичь азы этой войны, ее особенности — что же в этом плохого?