Михаил Пашкевич - Афганистан: война глазами комбата

На следующий день ко мне приехал представитель части, в которой служил Белов, решать его дальнейшую судьбу.

Эти два эпизода укрепили мою уверенность в том, что спиртное в условиях войны может стать причиной трагедии. Поэтому я не только наказывал за пьянство, но и стремился предотвратить разовые случаи употребления спиртного. Каких-либо других ситуаций, связанных с пьянством офицеров и прапорщиков нашей части пли соседних, не случалось.

Что же касается солдат и сержантов, то здесь что-либо однозначно трудно сказать. Но, судя по документам, приказам командующего, заседаниям военного совета, политическим мероприятиям на уровне армии, постоянному общению с личным составом других частей, проблемы такой не возникало.

В моей же части был один очень запомнившийся и поучительный случай, наглядно показывающий, к чему может привести пьянство на войне. Участниками событий стали люди, которые служили все в той же 3-й роте. И хотя капитана П. уже давно не было в нашем коллективе, но корни «зеленого змия» все же остались.

Мы проводили боевые действия по обеспечению 26-й сторожевой заставы 3-й роты. Она была самая дальняя и очень сложная. На заставе командира роты, расположенной неподалеку от летного городка, осталось минимальное количество людей. Столько, чтобы обеспечить выполнение задач сторожевой заставы. Около 22 часов меня вызвал на связь дежурный по управлению батальона и доложил, что в летном городке на гауптвахте находятся три военнослужащих 3-й роты в пьяном состоянии и при них один автомат. Произошло это так. Около 18 часов вечера друзья, собравшись в курилке, решили попробовать одеколон. Взяв по флакону, разлили по кружкам и выпили. Около 19 часов (в это время уже темно) один из них вспомнил, что в летном городке у него служит земляк и что, возможно, там они разживутся спиртиком. Всем троим до увольнения оставалось по полтора месяца.

Пригрозив дежурному по заставе, чтобы тот не вздумал доложить, они взяли один автомат и пошли. Дорога в летный городок пролегала через мусорную свалку, где валялись сгоревшие корпуса БТР, разбитые автомобили и просто разный ненужный хлам. Не дойдя до забора авиагородка метров сто, они услышали окрик часового, который через несколько секунд выпустил в их сторону длинную автоматную очередь. Наши «герои», онемев от страха, быстренько спрятались за бронированный корпус БТР. Па помощь часовому прибежал караул, который сделал пару очередей да бросил на всякий случай гранату. Тут наконец к моим «орлам» вернулся дар речи и они начали кричать, что они — свои. Их разоружили, отобрали брючные и поясные ремни и водворили на гауптвахту. Где я их и застал, к счастью, живыми и здоровыми.

Возможно, читая это, многие, побывавшие в Афганистане, кто выпивал, но ни разу не был пойман, скажут: «Давай, давай — пой песню. А сколько ты не узнал, а сколько не видел?!»

Так ведь я пе спорю! И согласен с этими рассуждениями. Тем более что бутылку русской водки любому желающему за 20–30 чеков мог принести каждый «бача». А в Афганистане, так же как и в Союзе, у людей бывали дни рождения, получали награды, да и праздники встречали. И смешно будет утверждать, что все эти мероприятия везде проходили без употребления спиртного.

Но тем не менее хочу в этой связи выразить две основные мысли. Во-первых, распространенные слухи о том, что три дня пьянства после боевых действий были нормой — неправда. Не существовало в Афганистане поголовного пьянства. Во-вторых, человек даже при легкой степени опьянения способен совершить много неоправданных поступков, ошибок и глупостей, расплатой за которые порой становится своя или чужая жизнь. В боевых условиях это почти правило.

Для подтверждения своих слов я расскажу одну историю, в которой безответственность командиров и личная безответственность офицера, усугубленная употреблением спиртного, привели к тяжелым, трагическим последствиям. Но об этом чуть позже.

А пока, продолжая данную тему, коснусь вкратце еще одного деликатного вопроса. Это мой ответ той части обывателей, которые уверены, что из Афганистана все офицеры вернулись обязательно очень обогащенными.

Однажды, будучи в отпуске, я разговорился на рыбалке с одним молодым человеком, который оказался со мной по соседству. При разговоре выяснилось, что он служил в Афганистане, в Шинданте. Заметив мой неподдельный интерес, молодой человек разговорился и поведал, что прошел «огонь, воды и медные трубы», бывал в таких переделках, что в страшном сне не приснится. Потом перечислил, что он привез из Афганистана: магнитофон, джинсы, часы, косметику и кое-что по мелочи. Когда я его спросил: «Наверно, в спецназе служил?» Он ответил: «Нет. Я был водителем в агитотряде». Из его дальнейшего рассказа выяснилось, что именно агитотряды в 40-й армии несли основную тяжесть войны.

Отслужив год в Афганистане, я ехал домой в отпуск. Был конец июня, в Кабуле и Ташкенте стояла страшная жара. В Кабульском аэропорту мое внимание привлек один человек. Несмотря на такую жару, он был одет в кожаный плащ, из-под которого выглядывал джинсовый костюм, а на голове красовалась зимняя меховая шапка. Я все понял, когда снова увидел его возле самолета на летном поле. Он стоял у целой горы коробок с сервизами, магнитофонами, еще с чем-то. Я стал за ним наблюдать, очень было интересно, как же он со всем этим справится. Но, видно, своя ноша и впрямь не тянет. Он краснел, пыхтел, обливаясь потом, пытался шутить и вроде шутя просил помощи, но всюду встречал отчуждение и холодные улыбки. Так он и «тягал» свое барахло сам в самолет и из самолета. И кто же это был? Лейтенант или подполковник? Не угадаете. Это был водитель автолавки!

Тут же, на таможне, до глубины души потряс другой эпизод. Впереди меня в очереди на таможенный контроль стояли два старших лейтенанта-десантника. Подойдя к сотруднику таможни, один из них раскрыл свою зеленую парашютную сумку, предъявляя для досмотра содержимое. Контролер, мельком взглянув в нее, спросил: «И это все?» «Нет, — ответил старший лейтенант, — еще есть!» Вытащил из кармана зажатый кулак, раскрыл его. На ладони лежали два ордена Красной Звезды. И всем вдруг захотелось склонить голову перед этим офицером.

У меня в дневнике есть одна запись, сделанная в самом начале моей службы в Афганистане. Приведу ее полностью:

«9 августа 1986 г. Сегодня отступил от своего правила и выпил рюмку водки. Мой начальник штаба Семен Михайлович Селютин, старший лейтенант, получил орден Красной Звезды. Для него этот орден все: деньги, счастье, моральное удовлетворение, для него он — жизнь. Я рад за него. Это кристальной честности человек. У него, кроме ордена, ни денег, ни чемоданов с добром. Он приехал сюда лейтенантом, командиром взвода, сейчас он старший лейтенант, начальник штаба батальона. У него пет отца. Очень любил солдат и службу. Где он взял силы воспитать себя таким? А ведь у него болит все, что только может болеть. При росте 196 см и весе 110 кг каждый день пичкает себя таблетками. Трудно представить, что за два года службы можно так подорвать свое здоровье.