Иван Травкин - Всем смертям назло

Я прилег, но сон никак не шел. В голове — только и мысль, что о предстоящем переходе. Немецкое командование ничего не пожалело бы, чтобы поквитаться с нами. Что предпримет враг? Какие ловушки он нам готовит? Догадались ли фашисты, каким путем советские подводные лодки проникают в Балтийское море? Видимо, догадались, если судить по радиограмме штаба бригады: меня предупреждали о том, что подводная лодка «Л-3» подорвалась на мине, следуя тем маршрутом, которым мы в свое время прошли благополучно.

Гитлеровцы, безусловно, выставили новые дозоры, поджидая нашего возвращения. Что ж, померяемся опытом и хитростью. В который раз!

Наверное, я все-таки немного поспал. Разбудил меня тихий говор, доносившийся из-под настила палубы отсека. Заглядываю в открытый люк, вижу трех неразлучных друзей: Гримайло, Панкратова и Голованова. Матросы зовут их «тремя мушкетерами». Дружные ребята и на все руки мастера: плясуны, певцы, рассказчики и специалисты первоклассные.

Виктор Голованов привстал с фундамента электромоторов, на котором сидел, вытащил из футляра баян — подарок рабочих Морского завода. Не растягивая мехов, пробежал пальцами по клавишам.

— Тсс! — зашипел на него Евгений Панкратов.

Голованов продолжает перебирать клавиши, они слегка пощелкивают под быстрыми пальцами. Панкратов уже сердито говорит ему:

— Перестань, командира разбудишь!

— Его сейчас ничем не подвинешь, намаялся. Да я без всякого шума, просто чтобы пальцам дать забаву. Эх, Евгений, ничего-то ты не понимаешь. Может, в последний раз держу в руках баян. Вот окунемся в суп с клецками, кто знает, как из него выберемся. А вообще-то не мешало бы сейчас сыграть да спеть потихонечку.

«Суп с клецками» — так матросы прозвали Финский залив за обилие мин.

Примолкли друзья. Иван Гримайло вздыхает:

— Порепетировать не мешало бы. В базу придем, непременно нас с тобой петь заставят.

Такой уж наш Гримайло. Мрачные мысли никак к нему не пристают. Голованов ему о страшных «клецках», а Иван свое — что друзей в базе ждет.

Я знаю, что мы сейчас далеко от вражеских кораблей, да и все равно музыка гидроакустикой не прослушивается. Поэтому негромко говорю вахтенному Савельеву:

— Хорошо бы сейчас песню хорошую послушать. «Вечер на рейде», допустим…

Савельев не успел ответить. Из люка высунулся Виктор Голованов.

— Разрешите сыграть и спеть, товарищ командир? Прикидываюсь удивленным.

— Ты откуда взялся? Ну коль охота есть — давай. Только не очень громко.

Все трое выбираются из трюма. Баянист усаживается поудобнее, растягивает мехи, пальцы ласкают перламутровые пуговицы ладов. И полилась мелодия полюбившейся всем нам песни. Поют «три мушкетера». И столько души вкладывают друзья в песню, что все забываешь. Осторожно открывается дверь переборки. Знаком попросив у меня разрешения, входят в отсек мотористы, трюмные, рулевые. Тихонько усаживаются прямо на палубе, слушают, слушают…

Импровизированный концерт длился до сигнала к всплытию с грунта. Разбежались матросы по боевым постам. После хорошей песни и работается веселее!

Начинаем форсировать Финский залив. Четвертый раз в этом году прорываемся через вражеские рубежи, на которых уже немало наших товарищей сложили головы…

Штурман Магрилов в последний раз определяется по маякам и склоняется над картой. Вести прокладку курса ему помогает старший лейтенант Николай Иванович Пенькин, который пошел с нами в плавание как нештатный вахтенный офицер. Пенькину эти места хорошо знакомы. В августе 1941 года он вел тут искалеченную подводную лодку. После гибели командира и его помощника штурман Пенькин остался на лодке старшим. Дважды из-за повреждения механизмов корабль проваливался на предельную глубину, но отважные моряки все-таки вырвались из капкана.

В сумерках мы подошли к Осмуссару. Западнее острова немецкие минные заградители ставили мины. Напугали гитлеровцев паши подводные лодки — готовы мину на мину сажать!

Основную часть Финского залива преодолели спокойно, если не считать, что несколько раз коснулись минрепов. Но в районе банки Викола нас засекли вражеские противолодочные корабли. И опять грохот глубинок, опять смерть гналась за нами по пятам. И обиднее всего, что мы находились почти уже дома.

Маневрировать было трудно из-за мелководья. Ничего не оставалось другого, как лечь на грунт и затаиться.

Взрывы то приближались, то удалялись. Но вот к привычному их гулу прибавился новый, более сильный. Это уже не глубинные бомбы, а авиационные! И по тому, как поспешно стали удирать вражеские корабли, мы поняли — на выручку к нам прилетели наши летчики. Фашистские корабли на полном ходу мчались под защиту зенитной артиллерии острова Большой Тютерс.

Бой между советскими самолетами и кораблями противника протекал прямо над нами. Благодарные своим боевым товарищам — балтийским соколам, мы всплыли с грунта, без помех преодолели оставшийся путь и вскоре ошвартовались у причала Лавенсари.

Раздвигая форштевнем первый, еще совсем молодой лед, наша «старушка», побелевшая от изморози, завершала свой второй боевой поход. В отсеках происходила авральная приборка. Матросы до блеска протирали механизмы, наводили традиционную флотскую чистоту.

Вот и родной Кронштадт. На мачте береговой базы флажный сигнал: «Добро пожаловать, боевые товарищи!» Нам не пришлось запрашивать, куда швартоваться. Догадаться об этом совсем нетрудно: на отведенном нам пирсе большая толпа встречающих. Оркестр играл встречный марш.

Радостно возвращаться с победой. Очень приятно ступить на твердую кронштадтскую землю. Даже если она почти ежедневно подвергается вражеским обстрелам. Нас обступили товарищи, поздравляли нас, радуясь нашему успеху да и просто тому, что удалось свидеться. Не все ведь тогда возвращались из походов. Мы с горечью узнали, что уже давно нет никаких вестей от «Щ-320», от Ивана Макаровича Вишневского.

Как нам рассказали боевые друзья, последней из лодок третьего эшелона в море ушла «Л-3» — подводный минный заградитель под командой капитана 2 ранга П. Д. Грищенко. Гогландскую позицию лодка пересекла через район Нарвского залива без каких-либо происшествий. При форсировании же наргенской позиции через юминдское минное поле над подводной лодкой, шедшей на глубине пятидесяти метров, раздался мощный взрыв. Несомненно, то была антенная мина, хотя и считалось, что в этом районе таких мин нет. Существенных повреждений лодка не получила. Между прочим, это уже третий случай, когда «Л-3» подрывается на мине и остается невредимой. Везет людям!

Потом лодка еще раз коснулась минрепа при попытке всплыть на перископную глубину. На этот раз обошлось без взрыва. Но чтобы больше не испытывать судьбу, Грищенко увел корабль на большую глубину. Всплыть под перископ решились, только оставив позади все минные поля. По пеленгам на остров Нарген штурман уточнил место лодки.