Джек Фэруэдер - Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц

План, предложенный ячейкой Биркенау, мягко говоря, был примитивен. Люди Карча нападут на охранников, а в это время русские побегут к воротам. В начавшейся суматохе Штайнберг и его зондеркоманда смогут ускользнуть и скроются в лесу. Многие погибнут, но, по крайней мере, они будут сами выбирать свою судьбу.

Вечером Штайнберг и другие члены его отряда отправились на ночную смену раньше обычного. С реки наполз туман. Русские весь день потратили на подготовку оружия — дубинок и других средств из подручных материалов. Карч и его люди напряженно ждали [609].

Около полуночи они услышали, что на подъездных путях в полутора километрах от лагеря остановился поезд. Затем раздался рев грузовиков. Сквозь щели в деревянных стенах барака заключенные видели, как небольшую группу евреев загнали в газовую камеру. Все замерли в ожидании. За окнами занимался рассвет. Тогда люди поняли, что опасность миновала. Утром советским заключенным вернули одежду, их выпустили из бараков и отправили на работу {13} . Неизвестно, намеревались ли эсэсовцы отравить их или просто сыграли с ними какую-то злую шутку [610].

Витольд не пишет, что он чувствовал, когда узнал о готовившейся попытке восстания. Однако несколько недель спустя его вера в то, что осужденные имеют право защищать себя, вновь пошатнулась. На перекличке 28 октября зачитали имена 280 заключенных. На глазах всего лагеря они выстроились в шеренги. Витольд решил, что, если они начнут бунт, он поддержит мятежников. Вместо этого люди запели гимн Польши и зашагали с плаца [611].

В тот вечер Витольд и другие узники ощущали запах крови. Этот кровавый след оставляли тела, которые свозили в крематорий. Биркенау светился в отдалении, как тлеющий уголек. Уверенность Витольда в успехе восстания таяла. Он провел в лагере уже два года и только за последний год потерял почти сто человек, многие из которых — например, Стащек — были его ближайшими соратниками: жизни его людей отнимали казни, инъекции фенола и болезни. Он не был готов начинать восстание и проливать кровь людей, но нельзя было и не замечать того, что зверства нацистов росли ужасающими темпами. Планы их были очевидны: они намерены уничтожить каждого еврея, который попадет к ним в руки. Моральный дух подпольщиков упал, возникали мелкие ссоры и противоречия. Витольд не знал, как долго сможет удерживать подполье от раскола.

Летом и осенью 1942 года Черчилль получал жуткие сообщения о еврейских облавах по всей Европе. На юге Франции правительство маршала Петена помогало немцам очищать лагеря для интернированных от евреев. Лондонская газета «Таймс» сообщала с французско-испанской границы, что из Лиона выехал поезд с четырьмя тысячами еврейских детей без сопровождения взрослых. Детей везли в Германию, но куда конкретно — неизвестно. Черчилль выступил перед палатой общин и произнес эмоциональную речь, в которой обвинил нацистов в депортации еврейских семей — «самом жестоком, самом грязном и самом бессмысленном из всех их преступлений». Черчилль не знал, что большинство этих людей — мужчин, женщин и детей — отправляли в Аушвиц. Вероятно, его вполне удовлетворяло объяснение немцев, что европейских евреев помещают в трудовые лагеря на востоке [612].

Великобритания и США всё еще не осознавали того, что Аушвиц стал эпицентром холокоста. Британские и американские чиновники по-прежнему считали факты преследования евреев единичными случаями, остановить которые способна только военная победа над Германией. Высокопоставленные чиновники обеих стран преуменьшали масштабы геноцида евреев и не выражали заинтересованности в расследовании зверств нацистов. В конце августа в Лондоне и в Вашингтоне получили сообщение немецкого промышленника Эдуарда Шульте о том, что Гитлер планирует уничтожить европейских евреев. Официальные лица союзников отреагировали с недоверием. «У нас нет подтверждений этим сведениям из других источников», — отметил британский дипломат. «Дикие слухи, основанные на еврейских страхах», — заключил американский чиновник. Государственный департамент США попытался предотвратить передачу телеграммы с информацией Шульте ее конечному получателю — влиятельному американскому раввину Стивену Вайзу. Однако телеграмма все же была отправлена. И даже после этого власти США убедили Вайза и других еврейских лидеров хранить молчание, пока достоверность информации Шульте не будет окончательно установлена [613].

Государственный департамент США решил провести собственное небольшое расследование и в сентябре 1942 года направил в Рим своего представителя, который должен был получить в Ватикане подтверждение информации Шульте. Можно с уверенностью заявить, что летом 1942 года папа Пий XII уже знал о массовых убийствах евреев и о судьбе депортированных людей от своих епископальных отделений в Польше и папского нунция в Берне. Несмотря на это, он отказался от комментариев, дабы не навлекать гнев Гитлера на церковь [614].

Судя по всему, далее американцы обратились к полякам. В середине октября польское правительство в изгнании направило в Варшаву срочный запрос с требованием предоставить последние данные о массовых убийствах евреев. Именно в этот момент лидеру подполья Ровецкому стоило бы раскрыть все, что ему было известно об Аушвице. Присланный Витольдом курьер Станислав Ястер доставил отчет об отравлении евреев в газовых камерах Биркенау в середине августа, донесение Стащека о гибели 35 000 евреев также было получено и подготовлено к отправке. И все же Ровецкий молчал об убийствах в Аушвице. Он упомянул о лагере в сообщении Сикорскому от 3 октября, но представил Аушвиц и другие концентрационные лагеря как места, где «осуществляется политика уничтожения поляков» [615].

Непонятно, почему Ровецкий не подчеркнул тот факт, что нацисты превратили Аушвиц в лагерь смерти для евреев. Безусловно, руководитель варшавского подполья был глубоко разочарован отсутствием реакции на его усилия по привлечению внимания к преступлениям нацистов. «Весь мир молчит, в то время как [мы] оказались свидетелями молниеносных массовых убийств миллионов человек», — отмечал он в письме, отправленном в Лондон в сентябре. Возможно, Ровецкий решил, что, поскольку Запад явно не интересуют проблемы евреев, ему стоит сделать упор на бедственном положении этнических поляков, которые могут стать следующей мишенью нацистов. Не исключено и то, что Ровецкий не хотел злить ультранационалистов, которые считали Аушвиц символом польских (другими словами, христианских) страданий [616].

Расследование американцев затянулось, а между тем 20 ноября появились неопровержимые доказательства того, что нацисты используют Аушвиц как лагерь смерти — причем это заслуга отнюдь не британских, американских или польских спецслужб, которые собирали доклады Витольда, а небольшой сионистской организации под названием Еврейское агентство. Ее офис в Иерусалиме получил показания 114 палестинских подданных, 69 из которых были евреями. Нацисты выпустили этих людей в рамках соглашения об обмене заключенными. В числе свидетелей была женщина из польского города Сосновца. Она сообщила о существовании в Аушвице трех крематориев, где сжигают тела отравленных газом евреев. Ее показания попали к корреспонденту газеты «Нью-Йорк таймс» в Лондоне, и он написал небольшую статью, которая была опубликована 25 ноября на странице номер 10 под заголовком «Подробности, дошедшие до Палестины». Правда, об Аушвице упоминалось всего лишь в одном предложении: «Представленная здесь информация о методах, с помощью которых немцы в Польше уничтожают евреев, включает сведения о целых составах, заполненных взрослыми и детьми, идущих в большие крематории в Освенциме [sic], недалеко от Кракова» [617].