Джек Фэруэдер - Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц

Это было первое упоминание об Аушвице как о лагере смерти в западных СМИ. Тем не менее никакой реакции не последовало. В тот же день в Вашингтоне проходила пресс-конференция раввина Вайза, и все внимание было приковано только к этому мероприятию. Государственный департамент США закончил свое расследование и разрешил Вайзу обнародовать информацию Шульте о планах Гитлера по уничтожению евреев. Вайз сообщил, что погибли уже два миллиона человек [618].

Заявление Вайза не осталось незамеченным. Восьмого декабря Вайз и еще трое раввинов были приглашены в Овальный кабинет. Президент Рузвельт сидел за огромным заваленным бумагами столом и курил. Он был настроен весьма дружелюбно и согласился выслушать раввинов. Вайз зачитал подготовленный доклад и вручил президенту подробный отчет о массовых убийствах, где вскользь упоминался и Аушвиц. Впрочем, такие подробности Рузвельта не заинтересовали [619].

«Правительству США прекрасно известно большинство тех фактов, которые вы только что довели до нашего сведения», — сказал президент собравшимся в Овальном кабинете. Он объяснил, что делать официальное заявление еще слишком рано, и принялся размышлять вслух, насколько эффективным оно может быть. Рузвельт умолчал о том, что опасается всплеска антисемитских настроений, который могут спровоцировать истории о страданиях евреев. Среди высокопоставленных сотрудников администрации президента были евреи, и нацисты уже неоднократно заявляли, что Рузвельт заодно с евреями. Менее чем через полчаса еврейской делегации вежливо указали на дверь [620].

Нацисты продолжали убивать людей, масштаб их зверств увеличивался, и Сикорский должен был в очередной раз попытаться заставить США и Великобританию действовать. Воспользовавшись интересом общественности к информации Шульте, он обратился к союзникам с просьбой сделать совместное официальное заявление и осудить преступления нацистов. Второго декабря министр иностранных дел Польши Эдвард Рачинский встретился со своим британским коллегой Антони Иденом. Поляки предлагали созвать конференцию по вопросу проводимого нацистами геноцида [621].

Поначалу Иден был настроен скептически. Один из его заместителей писал, что поляки «всегда рады возможности, во-первых, устроить сенсацию за счет союзников и, во-вторых, показать, что они не антисемиты». Однако давление со стороны еврейских организаций, трудные дискуссии в парламенте и сообщения о преступлениях нацистов, регулярно поступавшие от польского правительства и из других источников, заставили мистера Идена переосмыслить свое в́дение ситуации. Правительство Великобритании попадет в «крайне неловкое положение», если информация о зверствах нацистов окажется правдивой, а британские власти никак не вмешались, заметил один чиновник. Иден надеялся, что, сделав такое заявление, он закроет этот вопрос и не будет к нему возвращаться, пока война не закончится [622].

Министр иностранных дел Великобритании Антони Иден беседует с госсекретарем США Корделлом Халлом.

Предоставлено Государственным департаментом США

Пятнадцатого декабря в так называемой «норе» — тайной комнате для совещаний под Уайтхоллом — Иден представил кабинету министров проект декларации. Ранее Черчилль ознакомился с коротким докладом о массовых убийствах, который был подготовлен польским правительством. В тексте упоминались некоторые лагеря смерти (например, Белжец), но об Аушвице не было ни слова. Черчилль поинтересовался у Идена, правдивы ли сообщения о «массовых расправах над евреями с помощью электричества» [623].

Иден ответил: «Евреев вывозят из Норвегии и отправляют в Польшу, очевидно, для каких-то таких целей». Однако Иден не смог «подтвердить метод» убийства или конечный пункт назначения. За неделю до этого разговора в Аушвиц привезли норвежских евреев: 529 человек, 346 из которых были отравлены газом сразу после прибытия [624].

Семнадцатого декабря Иден открыто заявил перед палатой общин, что Германия начала «отвратительную политику хладнокровного истребления» людей. Он рассказал, что евреев со всей Европы свозят в Польшу, которую нацисты сделали «главным местом бойни», и что «ни о ком из увезенных людей ничего не известно». Член парламента Джеймс Ротшильд, еврей, выразил уверенность, что слова Идена придадут «слабую надежду и смелость» тем, кто находится в плену у немцев. Затем вся палата общин встала, чтобы минутой молчания почтить память погибших [625].

После выхода декларации Идена общество наконец признало факт массовых убийств евреев. Газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала на первой полосе статью под заголовком «Союзники осуждают войну нацистов против евреев» и напечатала полный текст декларации. Эдвард Марроу из «Си-би-эс ньюс» заявил: «Формулировка „концентрационный лагерь“ устарела… Теперь можно говорить только о „лагере массового уничтожения“». Европейская служба новостей Би-би-си в течение недели по несколько раз в день зачитывала текст декларации Идена. Дикторам было поручено вставлять «хотя бы одну фразу, которая будет звучать ободряюще для евреев». Йозеф Геббельс, министр пропаганды нацистской Германии, делал все возможное, чтобы глушить сигналы Би-би-си, но безуспешно. В своем дневнике он жаловался на «поток рыданий», доносившийся из британского парламента [626].

Британское правительство оказалось не готово к столь сильному общественному резонансу, последовавшему за освещением преступлений нацистов. Министерство иностранных дел было завалено просьбами помочь евреям бежать в страны, соблюдавшие нейтралитет, и спасти тех, кто уже находился в лагерях беженцев в других государствах, например в Швейцарии. Член парламента Элеонора Рэтбоун призывала надавить на союзников Германии, таких как Венгрия и Румыния, и заставить их прекратить сотрудничество с нацистами или разрешить местным евреям выехать в страны антигитлеровской коалиции. («Ужасная перспектива», — отметил один британский чиновник, имея в виду эту инициативу, после того, как Румыния в декабре 1942 года предложила освободить семьдесят тысяч евреев.) У британского министерства иностранных дел не было никакого желания заниматься проблемами тысяч еврейских беженцев, особенно если все они хлынут в Палестину, подконтрольную Великобритании [627].

Поляки снова начали требовать от британского правительства организовать ответную бомбардировку немецких объектов, особенно после известия об операции СС против этнических поляков в Замощце в восточной части Польши. Ровецкий сообщил, что физически крепких поляков немцы отправляют в трудовые лагеря, а всех остальных — в Аушвиц. Он опасался, что нацисты будут применять «еврейский метод» и в отношении поляков. И действительно, нацистское руководство намеревалось существенно сократить число поляков на своих территориях — приблизительно на 85 процентов, — но тотальное истребление, судя по всему, не планировалось. Один немецкий чиновник заметил: «Такое решение… бросило бы тень на немецкий народ, и весь мир осудил бы нас» [628].