Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Однако именно в этом выступлении Черчилль, превознося достижения Королевских ВВС, произнес фразу, которую история позже сочтет одним из самых впечатляющих образцов ораторского искусства, – ту самую, которую он опробовал в беседе с «Мопсом» Исмеем, пока они ехали в машине (во время ожесточенных воздушных схваток предыдущей недели): «Никогда в истории человеческих конфликтов столь многие не были так обязаны столь немногим». Подобно множеству других современников, ведущих дневник, Колвилл не отметил ее в своих записях. Позже он написал, что «она тогда не слишком меня поразила».

Более важным для Колвилла (во всяком случае если говорить о событиях, достойных попадания в дневник) стало прошедшее в этот вечер свидание-ужин в ресторане «Мирабель». Он ужинал с Одри Пейджет, молодой женщиной, которой теперь, по мере того как угасала его мечта о женитьбе на Гэй Марджессон, он увлекался все больше, хоть ей и было всего 18. Это новое увлечение оказалось еще более непростым из-за того, что Одри являлась дочерью лорда Куинборо (не путать с лордом Бессборо), парламентария, принадлежащего к Консервативной партии, чьи взгляды несколько отдавали фашизмом. Многие считали его фигурой трагической. Он очень хотел сына, но его первая жена, американка, родила ему лишь двух дочерей; его вторая женитьба, тоже на американке, подарила ему еще трех дочерей, в том числе и Одри; все три, по словам Колвилла, были «необычайно хорошенькие». Их мать Эдит Старр Миллер казалась вполне подходящей парой для Куинсборо. Эта антисемитка именовала себя «международным политическим расследователем». Из-под ее пера вышел 700-страничный опус под названием «Оккультная теократия» с разоблачениями международного заговора евреев, масонов, иллюминатов и прочих – «стремящихся пронизать, подчинить себе и разрушить не только так называемые высшие классы, но и лучшую часть всех классов» [462] Miller, Occult Theocracy , 8. Миллер написала также своего рода поваренную книгу под названием «Здравый смысл на кухне» (Common Sense in the Kitchen) (она вышла в 1918 году), призванную показать, как лучше всего сделать так, чтобы в доме выбрасывалось поменьше еды. Эти рекомендации были рассчитаны на «домашнее хозяйство из 12 слуг и трех хозяев». См.: Edith Starr Miller, Common Sense in the Kitchen: Normal Rations in Normal Times (New York: Brentano's, 1918), 3. .

Похоже, для Колвилла, очарованного красотой молодой женщины, все это не имело никакого значения. В дневнике он описывает Одри как девушку «очень привлекательную, прямо-таки освежающую своим энтузиазмом по отношению к жизни и своей страстью к удовольствиям. С ней интересно говорить, и, хотя она, казалось бы, воплощенная "инженю", она явно не глупа». В другой записи он отмечал, что она «соблазнительно миловидна» [463] Colville, Fringes of Power , 1:99n. .

Итак, в этот странно теплый вечер 20 августа, во вторник, Колвилл наслаждался ужином наедине с Одри. Их прервали всего один раз – когда лорд Кемсли, владелец газеты Sunday Times , ненадолго остановился у их столика и без всяких предисловий вручил Колвиллу гигантскую сигару.

После ужина Колвилл повел Одри в театр «Уиндемс» на Чаринг-кросс-роуд, где они посмотрели комический шпионский триллер «Сдается коттедж». Они завершили вечер в ночном клубе «Слиппин». Однако выбор оказался неудачным. Колвилл счел это место «безлюдным, скучным и убогим».

Но Одри его совершенно пленила: «Мы флиртовали более бесстыдно, чем когда-либо, и в какой-то момент показалось, что происходящее уже переходит грань флирта; но меня немного мучает совесть, не позволяющая мне совершить преступление, за которое осудили Сократа» (намек на то, что Одри очень молода по сравнению с ним) [464] В 399 году до нашей эры «жюри присяжных» из 500 афинян приговорило Сократа к смертной казни за «неуважение к богам» и «развращение афинского юношества» (Сократу позволили самому выбирать способ казни, он предпочел принять яд). – Прим. пер . .

Самому Колвиллу было тогда целых 25 лет.

В тот же день, 20 августа, во вторник, Гитлер в Берлине выразил свое разочарование тем, что люфтваффе пока не выполнило обещание Германа Геринга добиться воздушного превосходства над Англией. Сотрудникам своей штаб-квартиры фюрер объявил: «При нынешних обстоятельствах уже нельзя рассчитывать на то, что крах Англии произойдет в сороковом году» [465] Overy, Battle of Britain , 87. . Однако он не предпринял никаких шагов, чтобы отменить операцию «Морской лев» (то есть вторжение в Англию), начало которой теперь планировалось на 15 сентября.

Геринг по-прежнему верил, что одна лишь его авиация способна поставить Англию на колени, и винил собственных истребителей в том, что тем не хватает отваги и умения для защиты его бомбардировщиков. Во вторник он приказал своим офицерам раз и навсегда покончить с Королевскими ВВС – путем «непрестанных атак». Однако Лондон пока бомбить запрещалось – по прямому и недвусмысленному распоряжению Гитлера.

На протяжении следующих нескольких ночей геринговские бомбардировщики и истребители совершили тысячи рейдов против Англии. Несметное множество самолетов двигалось в таком количестве направлений, что временами возникала угроза перегрузки прибрежной радарной сети Англии. Казалось, еще чуть-чуть – и службы слежения Королевских ВВС уже не смогут правильно направлять эскадрильи ПВО.

А потом, в ночь на воскресенье, 25 августа, произошла навигационная ошибка, которой суждено будет изменить природу всей войны. Бэзил Кольер, один из ведущих историков Битвы за Британию, считает эту «минутную беспечность» тем моментом, начиная с которого мир неудержимо устремился к Хиросиме [466] Basil Collier, Battle of Britain , 95. .

Но вначале следует упомянуть о чае – на который Профессор теперь обращал весьма пристальное внимание.

Враги изображали его эдаким демоном статистики, жизнь которого начисто лишена теплоты и сочувствия. На самом деле он часто оказывал благодеяния и своим сотрудникам, и незнакомым людям, просто он предпочитал, чтобы его роль в таких делах не афишировалась. Однажды он оплатил лечение молодой сотруднице своей лаборатории, которая во время светомаскировочного затемнения, направляясь на работу, попала на велосипеде в выбоину на дороге, упала и получила трещину в черепе. Услышав, что у одной пожилой бывшей медсестры настали «тяжкие времена» (так это сформулировала одна благотворительная организация), он назначил ей пенсию. Особенно щедр он был по отношению к своему камердинеру Харви. Как-то раз он подарил ему мотоцикл, но потом, опасаясь, как бы Харви не пострадал во время какой-нибудь аварии, Профессор стал предоставлять ему автомобиль [467] Fort, Prof , 233; Birkenhead, Prof in Two Worlds , 167, 272–273; Note, "Mrs. Beard: An old woman…," June 4, 1959, A113/F1, Lindemann Papers. Прочие подробности долгой истории бывшей медсестры (и ее растущих финансовых требований) см. в F2–F15. Ряд других примеров благотворительной деятельности Профессора см. в A114–118. .