Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Он беспокоился и о более масштабных проблемах. Несмотря на чопорность и пристрастие к роскоши (большим машинам, изысканному шоколаду, пальто от Merton), Профессор всерьез беспокоился о том, как войну переживает простой человек. Тем летом он написал Черчиллю, заявив, что возражает против предложения министерства продовольствия сократить норму продажи чая (в расчете на одного человека) всего до двух унций [468] Около 57 г. – Прим. пер. в неделю.

Чай служил универсальным утешением, помогающим справиться с невзгодами и тяготами войны [469] О чае во время войны см., например, в: Overy, Battle of Britain , 45–46; Stansky, First Day of the Blitz , 138; Harrisson, Living Through the Blitz , 78; Wheeler-Bennett, Action This Day , 182–183. . Люди заваривали чай во время авианалетов, и после авианалетов, и когда устраивали себе передышку, разбирая завалы в поисках тел. Чай поддерживал работу сети из 30 000 наблюдателей, следивших, не появятся ли над Англией немецкие самолеты: эти люди действовали примерно на тысяче наблюдательных пунктов, и каждый из таких пунктов был снабжен чаем и чайником. Полевые кухни разливали галлоны этого напитка. В пропагандистских фильмах приготовление чая стало визуальной метафорой стойкости. «Чай приобрел почти магическое значение в лондонской жизни, – сказано в одном социологическом исследовании, проводившемся во время войны. – Обнадеживающая чашка чая, похоже, действительно подбадривала людей в кризис». Чай рекой тек в дневниках волонтеров «Массового наблюдения». «Во всех этих налетах есть одна неприятность, – писала в дневнике одна из участниц проекта. – Люди занимаются лишь приготовлением чая – да еще и ждут, что ты будешь его пить». Чай служил своего рода якорем повседневности – впрочем, во время традиционного английского чаепития сам Черчилль его не пил, хоть якобы и говаривал, что чай важнее боеприпасов. Он предпочитал виски и воду. Чай воплощал собой уют и историю; главное – это была типично английская вещь. Будет чай – будет и Англия. Но теперь пришла война, а с ней – строгие нормы отпуска продуктов, угрожавшие пошатнуть даже этот краеугольный камень английской обыденности.

Профессор увидел в происходящем нешуточную опасность.

«Разумность нормирования продажи чая по 2 унции в неделю на человека вызывает серьезные сомнения, – отмечал Линдеман в служебной записке Черчиллю. – Значительную долю населения составляют представительницы рабочего класса, которые при этом еще и выполняют обязанности по дому, а также неработающие домохозяйки. Те и другие используют в качестве стимулирующего средства исключительно чай. Чай – не просто основная роскошь, какую они могут себе позволить: чай для них – единственная роскошь».

Он писал, что такие люди обычно всегда держат под рукой чайник и делают себе чашку чая примерно каждые два часа. «А частые предупреждения об авианалетах, – добавлял он, – скорее всего, увеличат тягу к чаю». Профессор предупреждал, что наложение ограничений на эту «роскошь» может иметь далекоидущие последствия: «Именно этот класс больше всего страдает от войны. На него оказывают непосредственное воздействие и высокие цены, и дефицит. Светомаскировка и (в определенных случаях) эвакуация лишь усиливают тяготы. К тому же эти люди не имеют возможности компенсировать их с помощью новых интересов и приключений».

Кроме того, писал Линдеман, этот класс любителей чая «наименее образованный и наименее ответственный в нашей стране». И добавлял: «Они мало заинтересованы в благах свободного демократического сообщества. Они могут, не особенно покривив душой, сказать (и часто говорят), что не ощутят особой разницы, если страной будет править Гитлер».

По его словам, чай служил как бы основой боевого духа: «Если весь этот класс совершенно упадет духом, он может заразить своим настроением мужей, отцов, братьев и т. п., особенно если к их нынешним невзгодам добавятся интенсивные бомбардировки» [470] Fort, Prof , 217. .

В данном случае вмешательство Линдемана ни к чему не привело – несмотря на его прямой выход на Черчилля. Норму отпуска чая, правда, в конце концов подняли до трех унций в неделю, однако само нормирование этого продукта сохранилось до 1952 года.

Пока оно продолжалось, многие любители чая просушивали использованные чайные листья, чтобы заварить их снова.

В ночь на воскресенье, 25 августа, группа немецких бомбардировщиков заблудилась. Их целями были авиазаводы и нефтехранилище к востоку от Лондона. В какой-то момент экипажи полагали, что над ними они сейчас и пролетают, однако в действительности они находились над самим Лондоном [471] Bekker, Luftwaffe Diaries , 172; Basil Collier, Battle of Britain , 95; Colville, Fringes of Power , 1:270. .

Королевские ВВС следили за этими самолетами с того момента, как они покинули Францию, однако британская авиация не могла ничего предпринять, чтобы их остановить, – она пока не располагала эффективными средствами ночного перехвата. Наземный радар мог дать истребителю примерное местонахождение вражеского бомбардировщика, но он предоставлял не слишком точные данные касательно высоты полета и численности группировки: может быть, речь шла об одиночном бомбардировщике, а может быть, об одном из 20. С момента первого обнаружения самолета и до того момента, когда его координаты наносились на карту диспетчерами Истребительного командования, проходило около четырех минут – но за это время неприятельский самолет мог пересечь значительную часть пролива и поменять высоту. Пилотам требовалось видеть цель, чтобы атаковать. Королевские ВВС пытались приспособить свои самолеты для ночных боев, оснастить их экспериментальными радарами типа «воздух-воздух», но все эти усилия оказались неэффективными.

Кроме того, ученые лихорадочно искали какие-то способы глушения и отклонения немецких навигационных радиолучей. Первые глушилки являлись грубыми модификациями медицинских приборов, используемых для диатермии [глубокого прогревания] – лечения различных заболеваний при помощи электромагнитной энергии. К августу их по большей части заменили более эффективные глушилки и система экранирования сигналов немецких радиомаяков (применялся термин meaconing, образованный от слов masking [экранирование] и beacon [радиомаяк]) и ретрансляции этих сигналов, призванная запутать или сбить с курса вражеские бомбардировщики, которые следуют этим сигналам. Но эти меры лишь начинали показывать свою перспективность. Пока же Королевские ВВС обычно полагались на заградительные аэростаты и зенитные орудия, наводимые с помощью прожекторов. Правда, тогдашние орудия ПВО отличались почти анекдотической неточностью. Вскоре министерство авиации проведет исследование, которое покажет, что на каждые 6000 зенитных снарядов приходится в среднем лишь один сбитый самолет [472] Для сравнения: во время советско-финской войны (1939–1940) средний расход снарядов на один сбитый самолет противника в войсках ПВО Красной армии составлял от 700 до 1500 снарядов. – Прим. ред. .