Вячеслав Тюев - Голос из толпы. Дневниковые записи

За столом, что у самого окна, расположились несколько человек.

Выступала молодая женщина:

– Нам нужен детсад. Как хочешь, товарищ председатель, а нужен! Почему он не строится? Нет экономических возможностей? Есть они! Обставить детсад – игрушки и все прочее – ленинградские детсады помогут. У меня уже есть договоренность.

С мест раздались женские голоса:

– Правильно!

– Детсад нужен!

– У меня парнишке пять лет. Ухожу на день, он один со взрослыми парнями. А что среди них ребенок видит? Матюги и все такое…

– Помещение для радиоузла надо строить – вот что! – перебил женщин сидевший в центре стола мужчина; у него было плоское, с крупным подбородком и маленьким прямым носом лицо, волосы ершиком. – Небось никто не захочет сидеть без радио! На детсад, ладно, даю две тысячи рублей. Остальное будет зависеть от шефов.

Другой мужчина, в костюме и при галстуке, сейчас же откликнулся:

– Радиоузел я из своего материала сделаю.

– А какой краской будем красить крышу правления? – быстро спросил председатель.

– Уж какую найду.

– Нет, не пойдет так. Какую мы поставим!

По рядам колхозников прокатился довольный смешок. Улыбнулся и председатель.

– У меня тут еще вопроса два. – Над столом поднялась его грузная фигура. – Надо прикинуть, по сколько, значит, с минералогов за квартиры брать. Мы тут решили, что по шесть рублей в месяц. Жить они у нас будут два месяца.

– Мало по шесть рублей! – выкрикнул кто-то, и сразу все заволновались.

– По шесть мало!

– Мало!

– Шесть рублей в месяц – кончено! – отрезал председатель. – Проголосуем, кто за то, чтоб шесть рублей?

Половина присутствующих медленно, вразнобой подняли руки. «Мало…» – то там, то здесь вспыхивали отдельные возгласы.

– Так. Кто против?

Прошла секунда, другая. Поперхнулся последний голос протеста, и все затихли.

– Решено: берем по шесть рублей с человека в месяц, – объявил председатель и продолжал: – Вскорости к нам приедут 58 плотников. Будут ремонтировать скотный двор, каркасный ток строить с цементным полом. Так вот, значит, надо подготовиться их принять. И еще: меж вас есть такие, которые не заплатили по займу. Неуплату надо ликвидировать в срочном порядке, понимаете! Чтоб с получки рассчитались!

На этом собрание закончилось. Люди стали расходиться. Протолкнувшись среди них, к столу подошел старичок и положил на красное сукно стола двадцать пять рублей.

– Плачу заем!

Признаться, меня это удивило: колхозник сразу подписывается на заем – у него есть карманные деньги, и немалые! Председатель, недолго думая, выделяет на детский сад две тысячи рублей. Как здесь не вспомнить Судзиловского и его 160 рублей! Колхоз, расселив минералогов, готовится принять новых 58 человек… Имея радио, а значит, и радиоузел (как вскоре я узнал, он находился здесь же, в правлении, в отдельной комнате), собираются строить специальное помещение для него! Поначалу и это кажется чем-то из ряда вон выходящим. Впрочем, я скоро перестал удивляться.

Хорош, крепок был колхоз имени Сталинской Конституции. Одно внутреннее убранство помещений колхозного правления говорило о многом. Здесь был даже кожаный диван, в радиоузле – мягкие кресла. Повсюду на стенах были развешены плакаты, графики, планы, объявления, нормы выработки, записи трудодней, стенгазеты. Целых две стенгазеты: колхоза и МТС 55.

Оставшись один, я внимательно просмотрел все это.

В колхозе около ста тридцати человек. Много мужчин. Не прошло еще и половины лета, а против фамилий колхозников количество трудодней достигает 200, даже 328. Отведена специальная таблица для учета трудодней подростков. Подростков выделяют – хорошо! На стене – вымпел: «Лучшему кукурузному звену». Значит, сажают кукурузу. Да к тому же кукурузных звеньев несколько. За вымпелом – грамота обкома ВЛКСМ за отличную организацию молодежи на работу. Доска почета «Лучшие люди», плакат во всю ширь стены: «Да здравствует советский народ – строитель коммунизма!».

В газете же такое, что хоть поэму пиши.

«Колхозники, готовьте косы! – гласил призыв. – Бруски, грабли сготовит правление». Дальше шли заметки о сеноуборочных машинах, об увеличении количества рабочей силы в колхозе: в прошлом году в овощной бригаде было двадцать человек, нынче – тридцать пять; доход колхоза в прошлом году составил 73 тысячи рублей, а уже теперь он равен 100 тысячам. Ежедневно от молока и яиц колхоз получает тысячу рублей (колхоз в основном животноводческий).

Узнал я из газеты и о том, что если в прошлом году колхозники в это время еще не получали за трудодни, то сейчас за трудодни выдано тридцать тысяч рублей. «10 июля будет выдача аванса, – сообщала газета и агитировала: – Надо колхозникам понять это и усилить темп работ».

В правление пришел паренек-почтальон, принес свежие газеты. «Надо же, есть свой почтальон, – подумалось мне. – И разумеется, ему платят. Штатная должность!»

После почтальона пришли сперва двое мужчин, потом женщина. Не заходя в кабинет председателя, откуда не прекращаясь доносились голоса и телефонные звонки, они пристроились в той же большой комнате, что и я. На глаза женщины то и дело навертывались слезы. Беспрестанно вытирая их платком, она говорила срывающимся от волнения голосом:

– На парнишку, на ребенка напали! Нашли с кем связаться. Заметка – кляуза. В ней нет ни капли правды, а ребенок теперь не хочет работать: оклеветали! Сидит дома. Мучается. В колхозе хочет работать – не принимают. Говорят, плохо в МТС работал.

– Да, переборщил Егоров, – согласился один из мужчин.

– Вот видите! – вскинулась мать. – Видите, ни за что ребенку жизнь портят…

Вскоре я разобрался, в чем суть. В стенгазете МТС была помещена заметка «Учетчик Федоров»:

«Учетчик тракторной бригады № 5 Федоров работает из рук вон плохо. Он надеется, что за него основную работу сделает его мать, а поэтому учет проведенных работ в бригаде запущен, прием выполненных работ от трактористов не проводится. Федоров у трактористов в поле не бывает, работой их не интересуется. В бригаде плохо организован подвоз горючего к тракторам, а учетчика Федорова это не беспокоит. По этой причине наблюдается простой тракторов. С этим учетчиком надо что-то делать, что-то надо предпринять» (последние строки были именно такие – песенные).

– Вона, висит! – Женщина вскинула глаза на стенгазету, и они снова подернулись влагой. – Опозорили перед всем народом! Секретарь партийной группы, он должен ребенка в комсомол вовлечь, воспитать, а он кляузы пишет. Мать одна воспитывай…

– 17‐го он у тебя не работал. Почему? – спросил второй мужчина.

– Праздник был (религиозный. – В. Т. ). Бригадир тракторной бригады напился в стельку, нарядов не выдавал…