Вячеслав Тюев - Голос из толпы. Дневниковые записи

История борьбы начальника цеха № 2 Попова с мастером Зайцевым.

Были дружками. Попов вытащил Зайцева из рабочих. Вместе потом подделывали данные о выполнении плана – ради премии.

Как-то выпили и рассорились.

– Ну я тебя выведу на чистую воду! – пригрозил Зайцев. – Сообщу куда следует, как подделываешь документы.

Тогда Попов подстроил «дело» на Зайцева, чтобы его уволить. Тот – к прокурору, разоблачать и вот уже месяц не берет расчет, надеется перебороть Попова.

Новые веяния – пока, правда, слабые, но уже явственные: Рожков, заместитель председателя завкома, в прошлом рабочий, перед новыми выборами в завком трусит, признается: «Сейчас стало не то, что раньше – какую кандидатуру предлагали, за ту и голосовали, всем было наплевать. Теперь иначе. Как проходили выборы в цеховые комитеты? Скидывали неугодных. Голос подняли…» Да, боится за себя Рожков, аж в краску его бросает. Его все-таки выбрали.

Пришел этот лупоглазый журналист. И у него – собственное мнение о демократии. Да, говорит, языки сейчас поразвязались. Впрочем, что значит поразвязались… Все только по поводу бытовых вопросов. В этом нет ничего особенного, предосудительного, хотя еще недавно подобное воспринималось как антисоветчина. Даже мне казалось антисоветчиной. А почему? Органчиками у наших людей мозги заменили, и эти органчики так туго завинтили…

Далее начал рассуждать про демократизм Ленина: обручальное кольцо носил и пр. Вот это демократизм! А идеологическая борьба с Троцким?

Переходит к временам, недавно минувшим. Бывало, говорит, приезжает на завод секретарь горкома партии Андрианов, а при нем две машины МВД. Охранники приезжали, впрочем, еще раньше: где, мол, у вас на заводе тайные выходы на случай чего? В машинах – автоматы. В обком, горком было не попасть. Это сейчас стало просто, по партбилету… Вот против этого в Венгрии и поднялись.

Продолжает: в 30‐е годы ввели соревнование среди сотрудников НКВД – кто больше «врагов народа» засадит в тюрьму. Зато и хватали всякого, кто жил хотя бы на одной улице с настоящим врагом.

Еще говорит, показывая на фото:

– Вот этот отсидел в тюрьме 15 лет.

– За что?

– Наверное, за то, что старый большевик. Историю партии знает.

Закрытое письмо ЦК: о критиканстве в народе, о людях, якобы развязавших языки, о националистических требованиях молодежи прибалтийских республик 68. Громят Паустовского за демагогические речи по поводу романа «Не хлебом единым» 69.

Н-да, вроде бы и надо по болтовне ударить, а ведь ударили, выходит, по критике. Так это в заводском парткоме и восприняли.

Секретарь парткома Солодов:

– Надо изъять этот сатирический номер в праздничном концерте (заводском).

Кантор:

– Почему?

– В связи с письмом ЦК.

– Но ведь письмо ЦК против огульщины, а не против критики.

Но где им объяснишь, мильонам маленьких и трусливых руководителей!

Разговоры перед новым годом о денежной реформе: маленькие, мол, деньги будут, как до революции. Иначе рубль больно дешевый стал. И опять паника – ринулись в сберкассы, вещи, какие попадут под руку, покупают. И вот по радио – опровержение слухов, в газетах – фельетоны о тех, кто поверил слухам 70.

Кантор:

– Опять вчера «Правда» перепечатала передовую из «Женьминжибао» 71. Большая передовая, много интересного. У меня в связи с этим появилась мысль: почему это наши события, нашу жизнь дают объяснять китайцам, а сами народу ни словом не обмолвятся, молчат?

Секретарша:

– Начальники только о премиях и думают! Задолго начинают готовить списки, чтобы получить свой куш прежде всех.

Однажды она взяла и засунула списки подальше в стол: мол, пусть побесятся, хоть на этот раз не первыми получат.

Все говорят уже открыто, повторяя слова Гомулки: хватит голосовать, надо выбирать!

А вот газета «Молот» 20–30‐х годов. Карикатуры на директора. Заголовки: «Директор не сдержал своего слова», «Когда же конец обещаниям?». Газета – орган парткома, без дирекции.

Премии в связи со 100-летием завода им. Ленина. Начальники выписывают начальникам. Рабочий 20 лет проработал – ему шиш, начальник – один год, ему – горы золотые.

Директор на декадке 72всем, старым и молодым, – «ты». А все ему: «вы».

А в первый год своего директорства всем говорил «вы». Теперь же нос задрал! Завод в передовые вышел.

В свою очередь, начальники своим подчиненным: «ты», подчиненные им: «вы». Робертович, начальник УКСа 73, в своем кабинете обращается ко всем, в том числе к женщинам, на «ты». Подходит к его столу старичок:

– Можно перелистать эти бумаги? Вы ими кончили пользоваться?

– Давай листай! Кончил.

Пришел мастер 5‐го цеха Григорьев:

– С карандашом прочитал итоги выполнения плана, удивился: в первый раз узнал, как мы еще отстаем от Америки. Почти по всем отраслям промышленности. Как там, черти, работают!

В помещении конструкторского бюро темновато. Конструкторы решили: надо сюда побольше лампочек. И написали заявление. Подписались. Принесли заявление на подпись к начальнику бюро. Он взорвался: «Подписывать не буду! Вот с такого и в Венгрии началось».

Шаблоны: «величественная поступь завода», – пишет Чертков в своей книге. «Величественная поступь нашей страны», – пишет в передовой «Правда».

Кантор, после ознакомления с учетом на заводе:

– Противно до тошноты, насколько все изверились друг в друге. В мелочах, и то отгораживаются один от другого бумажками, перестраховываются подписями. Никто никому не верит, каждый почему-то ждет от коллеги подвоха, обмана, жульничества.

Группа ОГК сконструировала новую машину. Каждому члену группы – премия: 400 рублей. А начальнику ОГК – 3000 рублей (в целом по отделу ежегодно делают по пять новых машин. 15 000 премии начальнику?).

Певзнер, из флотской газеты, вспоминает о 30‐х годах:

– Как жалко, что дневника тогда не вел! А впрочем, и вести его было нельзя – забрали бы меня.

Рабочие бывают разные. Одни работают честно, и мировоззрение у них честное. Они не скрывают его под красивыми фразами, и на красивую фразу их тоже не возьмешь.

Другие знают одно – деньги. И вот такие на первом же митинге, через несколько часов после опубликования постановления о госзаймах, талдычат:

– Говори, говори, Шишков! (Шишков – председатель завкома.) Не дураки, понимаем: опять к нам в карман лезут.

А первые, как рабочий Иванов, выступают:

– Отдадим облигации государству!

И, чудо, в зале – по-настоящему бурные аплодисменты.

Но… идешь по улице, прислушиваешься, всюду – о займах по-шкурнически: в карман к нам залезли.

А сегодня, 20 апреля, – новое постановление о займах. Послабление сделали: подписка этого года будет выплачиваться вскорости, а не через 25 лет… Доходит до верхов брожение в низах!