Вячеслав Тюев - Голос из толпы. Дневниковые записи

24 мая.Н.:

– В вопросе снабжения заводов сырьем ни обком, ни горком помочь не могут. Там только бумажный отчет. Надо было изменить систему, и наконец-то изменили (речь идет о реорганизации управления промышленностью).

М.:

– Попробовал бы кто-нибудь так о системе в обкоме сказать год, полтора назад, заживо бы съели. Вот, например, Хрущев сейчас открыто говорит, что люди в Америке живут лучше. А у нас полгода назад один выступил и сказал, что в Германии лучше живут, чем мы, так его из партии исключили.

Х.:

– Его не только за это исключили.

19 июля.Не так давно вышло постановление об антиправительственной группе. В день выхода постановления пьяный:

– Пускай меня расстреляют! Я эту ЦК!.. Молотов пятьдесят лет революционер, а советской власти сколько? Только сорок.

В трамваях много толков, все недовольны. Опять, мол, как со Сталиным. Ни во что веры нет. Ворочают там, помимо народа, какие-то дела, а народу спускают приказы: одобряйте! И уже вышколенный народ «одобряет». В трамваях же, на улице – ругает власти. Кругом анекдоты. Например: почему возникли разногласия между Хрущевым и Маленковым? Хрущев: «Догоним Америку по маслу и перегоним!» Маленков: «Догоним! Но перегонять не будем. Иначе наш голый зад виден будет».

Многие считают: сейчас культ Хрущева. В самом деле, поехали в Чехословакию Хрущев и Булганин. Хрущева назвали по имени-отчеству одного. Он поехал в один город, Булганин – в другой. О Хрущеве – и речи его, и все прочее – сообщают подробно. Булганина только упоминают.

Голос из толпы: всегда так было и будет, массы должны молиться одному какому-то богу…

Идем домой с одним шахматистом, он член партии. Говорит:

– В действиях руководства много фальши, неискренности. Народ это чувствует и соответственно относится, мыслит. К примеру, на наш завод должны приехать американцы. Завод захламленный, рабочие грязные. Из обкома звонят директору: срочно исправь! А исправить нет возможности, сил нет. Тогда ночью на завод присылают дивизию солдат. Солдаты все делают, даже асфальтируют. Утром рабочие приходят: у каждого рабочего места – новый комбинезон… Или вот тебе еще пример. Пришли мы в столовую. Ужасная чистота. Пообедали. Выпили по 150 граммов. Нам подают счет: за все – семь рублей. Говорим официанту: вы обсчитались. Он: нет, не обсчитался, у нас здесь болгарская делегация. Ах так! Один из нас взял и сунул официанту бидон: наливай три литра водки. И налил. По одному рублю семьдесят копеек за сто грамм. Вот оно, очковтирательство!

1 августа.В журнале «Огонек» – фотографии о пребывании Хрущева и Булганина в ЧССР: 8 фото о Хрущеве, одно – о Булганине.

Из выступления на заседании завкома:

– Бьют стекла в общежитии! У молодежи нет сознательного отношения к общественной собственности. Нам, старикам, надо как-то воздействовать на молодежь.

На Экскаваторном заводе 76для международной выставки «вылизывают» экскаватор. А так-то выпускают дрянные. Люди все это видят и учатся лицемерию. Внешне держат идейную линию, а по своей психологии превращаются в беспринципных стяжателей.

Пример того, как партия руководит промышленностью: история со стальным и бронзовым подшипниками на руле экскаватора. Представитель ЦК указал: надо делать бронзовый подшипник. А это ошибочное решение, неправильное. И вот над ним работают, пытаются внедрить. А как же! Если на заводе снова вскроют недостатки, в ЦК скажут: где уж вам работать хорошо, коли вы наше указание не выполнили.

(Боятся партии, ЦК, начальства и готовы делать любую глупость, как в данном случае – переделывать гайку в руле.)

А тем временем молодой рационализатор придумал настоящее усовершенствование, и его внедряют под видом бронзового подшипника.

(Страх! Видят, знают, что высокий товарищ ошибся, но сказать слово против не смеют…) Из рассказа двоюродного брата, начальника цеха.

Завод получил премию, Красное знамя. А ведь обманным путем: подделали цифры (машина не сделана, ее пишут сделанной). Все это на заводе знают, и 2000 коммунистов обманывают государство. Из-за премии, из‐за денег.

Кмец, начальник отдела труда и зарплаты, еще и такое «оправдание» выдвигает:

– Это сделали из‐за директора. Новый! Неудобно перед ним: только пришел на завод, и сразу премии бы лишились (прежде-то получали!). Что люди тогда скажут про директора? Наша заводская газета тоже знает об этом обмане. Наш долг – поднять вопрос. Так нет! В редакционный план вписали эту тему с одной целью: чтобы партком потом вычеркнул, т. е. чтобы ответственность с себя переложить на партком.

Непонятная интрига в верхах все продолжается. Закрытое письмо за закрытым. Теперь о Жукове 77.

Все на стороне Жукова.

Веденяпин, инженер:

– Ну, теперь и я не знаю, что сказать (т. е. Маленков, Шепилов – это еще куда ни шло, но Жуков! Дальше ехать некуда). Хрущев просто освобождается от инициативного товарища.

Стали вспоминать войну. Даже немцы говорили: русские долго совещаются, все согласовывают с верхами, а мы в это время действуем.

Н.:

– Когда-то Ануфриев на собрании выступал: ура Жукову! Приветствуем его избрание в ЦК.

М.:

– Теперь ему выступление написали: приветствуем и одобряем решение ЦК об изгнании Жукова… Он согласился выступать.

Все смеются. Кто-то подает реплику:

– Он как Микоян. За все голосует.

Из рассказа инспектора милиции:

– Торговые руководители, директора – все члены партии и все воры, каста жуликов, тысячеонеров. Их ловят другие члены партии – инспектора милиции.

Вот случай. Поймали с поличным директора. На стол ему выложили вещественные доказательства – лишнюю ткань и пошли обедать. Приходят: ткани нет. Директор ее сжег и в глаза смеется. Инспектор рвет на себе рубашку. А ничего не поделаешь: акт-то не подписан.

Да и как директору не быть вором! Невольно им станешь. Привезли в магазин, допустим, 50 метров излишней ткани. На фабрику ее отправить? Потом ничего оттуда не получишь; ведь фабрике неприятность, что она недосмотрела и прислала 50 метров лишку. Продали эти 50 метров. Деньги за них в банк сдавать? Спросят: откуда? Опять скандальная история, тупик. Но они, директора, и без того… воры.

Пришел в редакцию рабочий, жалуется, что в общежитии плохая кладовая. Раньше-то, говорит, после войны, всего один костюм, да и тот на себе носил, а теперь у людей по два, три костюма. Где их хранить? Надеваешь-то по праздникам.

Кое-кто, в частности мои родственники Борис Терещатов, Гранский, начинает верить в Хрущева: он-де к Ленину приближает, к истинной демократии, радеет за нужды народные.

Кантор:

– Все дело в людях! Их надо воспитывать по-настоящему. Вот у Попкова была дача. Разоблачили его 78 – дачу отдали под детдом. А сейчас, говорят (слухи – они часто не без оснований!), детдом выселяют: в нее хочет въехать Козлов.