Жак Росси - Жак-француз. В память о ГУЛАГе
- Название:Жак-француз. В память о ГУЛАГе
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент НЛО
- Год:2019
- Город:Москва
- ISBN:978-5-4448-1065-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Жак Росси - Жак-француз. В память о ГУЛАГе краткое содержание
Жак-француз. В память о ГУЛАГе - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
На собраниях в ячейках обсуждают прессу, в частности «Internationale Presse-Korrespondenz», журнал, издававшийся по-немецки до прихода Гитлера к власти; там публиковались статьи коммунистов из свободной Веймарской республики. Эти публикации, написанные видными коммунистами или сочувствующими, так называемые «корреспонденции международной прессы», были чем-то вроде интеллектуальных и революционных дрожжей, на которых всходили подпольные дискуссии. Жак и его товарищи жадно просматривают статьи, обсуждают их, соглашаются с ними – им кажется, что они наконец-то читают правдивые слова. И тут же они организуют забастовки, распространяют брошюры, идут на риск. «На нелегальной работе в коммунистической партии было иначе, чем в службе международных связей. Позже мне придется скрывать свои взгляды, выдавать себя за другого, вести себя как безукоризненный буржуа, чтобы не привлекать внимания окружающих. Ну а в подпольной КПП я был рядовым активистом и пропагандировал коммунизм, рискуя головой».
И в конце концов он в самом деле попался. «Однажды ночью мы с товарищем перебрасывали листовки через ограду казармы польской армии. Это был пятнадцатый уланский полк, состоявший большей частью из украинцев. В тот момент нас не тронули. Но это была западня, и вскоре ко мне пришли с обыском».
Листовки предназначались украинцам из Восточной Польши, служившим на западе Польши, в городе Познани. Партия считала, что возможна война между Советской Россией и империалистическими странами, в том числе и Польшей. Следовало приготовить молодежь к возможному развитию событий. Таким образом, листовки призывали молодых украинцев в случае войны с СССР обратить оружие против угнетателей – польских помещиков, фабрикантов, словом, капиталистов – и брататься с советскими трудящимися, рабочими и крестьянами. Полиции в руки попало около тридцати килограммов листовок.
«Это было серьезное преступление. Призывать солдат к нарушению присяги считается тяжким преступлением в любой стране!»
Полицейские обыскали комнату Жака, нашли чистую бумагу и ротатор.
– Кто вам дал эту машину?
У него была наготове история: этот чемоданчик доверила ему девушка, случайно встреченная в парке. Что там внутри, он не знал. Незнакомка не пришла за своим чемоданчиком. Не пойман – не вор. Жак до сих пор удивляется долготерпению полиции при Пилсудском, которая его пальцем не тронула. Но ведь с него и взять было нечего. Были арестованы двое других членов группы, в том числе зачинщик операции. Жак был всего-навсего последним звеном в цепочке. Большая удача для полиции, которая знает, как слаба познанская подпольная партийная организация: ведь Познань и ее окрестности – места традиционно консервативные, где ячеек не так много. «Допрашивавшим меня полицейским наверняка было известно, что я сын важной персоны. Но от товарищей я знал, что в Познани полиция вообще более корректна. В этой части Польши, прежде находившейся под властью Германии, уважали дисциплину: полиция пускала в ход силу крайне редко. Зато в восточной части, прежде принадлежавшей России, избивали почем зря».
И все же он угодил в тюрьму – в первый раз; с высоты своего последующего опыта, сравнивая эту отсидку со всеми остальными, он на все лады расхваливал познанскую тюрьму. «В первые месяцы заключения я смотрел в окно: на нем была решетка, но оно не было загорожено непрозрачным щитом, как в России. Сквозь решетку всё было видно. Я сочинял стихи, что-то вроде: “Это вы за решеткой, а я на свободе”». Молодого идеалиста первое заключение ничуть не сломило – во всяком случае, так ему помнится спустя семьдесят с лишним лет. «Всё по-честному: я знал, на что иду».
Когда его привели в его первую камеру, надзиратель стал заполнять табличку, висевшую на стене: имя, фамилия, дата рождения, правонарушение… Правонарушение? Суда еще не было, но надзиратель аккуратно вывел: «коммунист». Молодой человек энергично запротестовал:
– Коммунист – это не правонарушение!
Тюремщик не растерялся:
– Не вам меня учить!
«Я попросил чистое нательное белье – и мне его принесли. Я мог делать что хотел. У меня была бумага, были карандаши. Я попросил, чтобы мне принесли книги Ленина, опубликованные в Польше польским издательством во время режима Пилсудского. В этой тюрьме я впервые принялся изучать Ленина. Много времени спустя, после лет, проведенных в ГУЛАГе, я вернусь в Польшу – теперь она будет коммунистической. Помню в 1970 году выставку, посвященную столетию со дня рождения Ленина: там будут труды Ленина, опубликованные на всех языках мира, даже на тамильском и на суахили, но я не найду там ни одного польского издания времен Пилсудского.
– Помолчи-ка, товарищ! Не хочешь же ты, чтобы все узнали, что при фашисте Пилсудском в тюрьме разрешалось читать Ленина?»
Жак предстал перед судьей Хабом, который велел подсудимому стать к нему лицом. «Сперва я встал на ноги, но потом рассудил, что не обязан подчиняться властям, и снова сел. Судья воздержался от замечания. Я со всем пылом объяснил ему, что общество устроено несправедливо и его следует разрушить, а он с иронией спросил:
– Молодой человек, вот вы так сочувствуете народу, а знаете ли вы, сколько стоит кило картошки?
И мне стало стыдно. “Ты борешься за рабочий класс, а сам даже не знаешь цену на хлеб!” Но самое удивительное, что, вернувшись в Польшу в 1961 году, я отыскал след этого судьи, который умер за два года до моего приезда; он служил коммунистическому режиму так же верно, как и предыдущему. И это было в порядке вещей для человека, который, в отличие от меня, юного сопляка, всегда знал, сколько стоит кило картошки!»
Жак уже просидел в камере какое-то время, когда ему сообщили, что к нему пришла молодая кузина; это была одна из работниц, игравших в его спектаклях. В комнате, предназначенной для свиданий с заключенными, она бросилась к нему, обняла, расцеловала, как близкая родственница, и заговорила о вымышленной тете Бабетте; она принесла ему колбасу (которую он терпеть не мог) и молоко. Жак гордился своей актрисой, которая так превосходно справилась с ролью его кузины. «В Советском Союзе такого посещения бы не допустили, там по правилам свидания давались только близким родственникам, указанным в личном деле: никаких теток, кузенов, бабушек быть не могло. А я был в восторге, что красивая девушка поцеловала меня да еще и принесла кулек с угощением». Надзиратель почти не прислушивался, но молодые люди утратили чувство меры. «Мы выполняли совет партии: брать полицейских измором и врать не краснея. Она была пролетарка, а я папенькин сынок, но мы с ней были сообщниками, и мне казалось, что из этой “фашистской” тюрьмы я распространяю свои идеи…»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: