Олег Кудрин - Лина Костенко

Показательным примером начала украинской оттепели и ее подмораживания является судьба Клуба творческой молодежи «Сучасник» (подобные клубы были учреждены и в некоторых других городах Украины). С разрешения украинского комсомола он начала работать с конца 1959 года в Жовтневом дворце Киева. (Символичное место для города: после переноса сюда столицы и до 1941 года здесь располагался республиканский НКВД.) Возглавил «Сучасник» второкурсник Киевского театрального института им. Карпенко-Карого Лесь Танюк. Членами клуба были, в частности, Иван Дзюба, Евген Сверстюк, Иван Светличный, Василий Симоненко, Станислав Тельнюк, художники Алла Горская, Надежда Свирская и другие. В клубе работали пять секций: писательская, художественная, кинематографическая, музыкальная, театральная. В рамках двух последних действовали джазовый ансамбль и «Второй украинский театр». Джаз при Хрущеве сам по себе был фрондой. А в театре к тому же ставились полузапрещенные или недоразрешенные пьесы «расстрелянного возрождения». В 1962 году большой резонанс имел вечер, посвященный 75-летию великого украинского режиссера, расстрелянного в Сандармохе (Карелия) Леся Курбаса. Известные культурологи читали лекции, проводились нерегламентированные художественные выставки, этнографические праздники, творческие вечера, в том числе Лины Костенко.

Но, как говорится, «комсомол дал — комсомол взял». В 1963 году от руководства клубом отодвинули Танюка, а еще через год клуб совсем закрыли. В 1965 году вообще начались аресты многих из активистов «Сучасника». В 1969 году умер 29-летний Васыль Симоненко — от болезни, усугубленной избиением, устроенным милиционерами. В 1970 году при загадочных обстоятельствах умерла Алла Горская. Ее похороны превратились в настоящую политическую манифестацию.

Версий смерти Горской было много. По одной из самых вероятных КГБ мстил ей за обнародование (вместе с Лесем Танюком и Василем Симоненко) фактов массовых расстрелов киевлян в Быковнянском лесу. И это же, вероятно, стало причиной предшествующего избиения Симоненко. (Лесь Танюк к тому времени предусмотрительно уехал в Москву.)

Спустя полвека Лина Костенко так определяла суть «шестидесятничества»:

«Период особый в истории — период нравственных потрясений и протестных движений не только у нас, но и в мире, в Европе прежде всего. Шестидесятники были вписаны в европейский контекст <���…> Это высоковольтная линия духа. Люди нередко платили за это жизнью. Это Движение Сопротивления, которое идет через века <���…> Всегда есть поколение, которое “оглянется во гневе”. Тип дарования, творческая личность, художественные поиски могут быть разные, но в душе должна быть вот эта способность к протесту, к противостоянию. Это не ангажированность, это тот самый нравственный императив: “За вашу и нашу свободу!” <���…> Шестидесятники были звеном этого процесса. Они продолжили это противостояние, это Движение Сопротивления в ХХ веке, в условиях одного из самых жестоких тоталитарных режимов. [Формула шестидесятников] для меня лично это то, что сказал Камю: “Мир делится на чуму и ее жертв”. Главное — не встать на сторону чумы» [86] Пахльовська Оксана. «У майбутнього слух абсолютний». Интерв’ю Ліни Костенко. Газета «День». URL: http://incognita.day.kyiv.ua/u-majbutnyogo-slyx-absolyutnuj.html .

При этом Лина Васильевна напоминала про условность всяких обобщающих определений: «шестидесятники», «оттепель», «заморозки». И подчеркивала, что «шестидесятые годы начались с Куреневской трагедии, а завершились арестами, судами».

Начало «оттепельных 60-х» было в Киеве поистине ужасным. 13 марта 1961 года случилась Куреневская трагедия, техногенная катастрофа, вызванная, с одной стороны, желанием Советской власти упрятать другую трагедию, расстрельного Бабьего Яра, с другой, ее же, власти, скаредностью. Дамбу для заполнения яра/оврага строительной пульпой сделали не бетонную, а земляную.

Это событие произвело такое впечатление на Лину Костенко еще и по личным причинам: «Мы ж там жили, над тем яром, по которому прошел тот страшный мутный вал. С юности помню там каждую тропку. Опять же — среди садов и роз, под глазами Врубеля из Кирилловской церкви. А потом те домики несло и оббивало о склоны. Залило трамвайный парк, стадион “Спартак”, больницу и улочки, где жили мои одноклассницы. Трупы штабелями возили в морги, отмывали из шлангов для опознания. Хоронили на разных кладбищах, чтобы никто так и не установил окончательной цифры погибших» [87] Пахльовська Оксана. «У майбутнього слух абсолютний». Интерв’ю Ліни Костенко. Газета «День». URL: http://incognita.day.kyiv.ua/u-majbutnyogo-slyx-absolyutnuj.html . Как же больно — ее подруги, пережившие войну, оккупацию, голод, погибли — и так страшно — в этой замалчиваемой рукотворной катастрофе. С тех пор недоверие Костенко к власти стало абсолютным — «как к системе, которая не способна признать правду, даже если это правда ценой в сотни, тысячи, миллионы жертв».

Лину Костенко довольно рано начали критиковать за «аполитичность», уже в том же 1961 году — после выходя третьего сборника «Мандрівки серця». Не удивительно, ведь у власти было ожидание, что уж к третьей книге эта столичная «штучка» одумается. И кроме идеологически нейтральной лирики начнет выдавать, пусть дозировано, и «любовную лирику» — о любви к Партии. Не дождались.

Но когда для заезжих западных интеллектуалов, «полезных идиотов», нужно было показать что-то молодое, свежее, настоящее, то «шестидесятники» оказывались полезны для власти. Так в июне 1962 года Союз писателей сумел повторно зазвать в СССР Жан-Поля Сартра (на него были большие виды в рамках советской «борьбы за мир» и, забегая вперед, можно сказать, что ожидания оправдались). В этот раз он приехал с подругой — Симоной де Бовуар. Заехали они и в Киев. Перво-наперво, была, конечно, встреча с официозными литераторами в Союзе писателей. Но они ему показались «долдонами» (как он скажет в той же поездке, но уже в Москве — Владимиру Войновичу [88] Панков Юрий. «Необычайные приключения живого классика». Интервью с Владимиром Войновичем. Газета «Совершенно секретно». 1 сентября 2012. URL: https://www.sovsekretno.ru/articles/neobychaynye-priklyucheniya-zhivogo-klassika/ ). И тогда Сартр попросит организовать ему встречу с молодежью, «бунтарями». Она и была организована — в одном из конференц-залов гостиницы «Украина». Бунтарей от поэзии представляли Костенко и Драч. Лина Васильевна так позже вспоминала эту встречу: «Он, тогда уже для нас старый, с молодой запальчивостью разматывал перед нами очередной виток своих экзистенциальных исканий, а мы читали ему наши стихи — Иван Драч свою “Слезу Пикассо”, в я “Ван Гога”» … [89] Костенко Ліна. Геній в умовах заблокованої культури. Літературна Україна. 26 вересня 1991.