Леонид Дроздов - Петр Машеров: падение вверх

На брестский период деятельности Петра Машерова пришелся ХХ съезд КПСС. В ночь с 25 на 26 февраля 1956 года Никита Хрущев выступил с закрытым докладом о культе личности. Эта тема непосредственно касалась Машерова, ведь в свое время органы НКВД арестовали его родного отца.

Все делегаты съезда, среди которых был и Машеров, восприняли с живейшим интересом слова Хрущева о том, что именно Сталин создал концепцию врага народа [284] Хрущев Н. С. О культе личности и его последствиях. Доклад XX съезду КПСС // Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. . На самом деле это изобретение времен французской революции, а Сталин просто активно внедрял его в СССР. Клеймо «враг народа» автоматически исключало необходимость доказывать, что отдельным человеком или же группой лиц действительно были совершены какие-либо ошибки, в том числе идеологические. Эта концепция реализовала нарушающие все нормы законности жесточайшие репрессии против любого неугодного режиму, не желающего идти в ногу с партией человека. Она практически исключала возможность какого-либо публичного обсуждения, дискуссии на страницах газет и журналов идеологической борьбы или же выражения собственного мнения по тому или иному вопросу. Это касалась не только теории, но и практической деятельности. Главным и единственным доказательством вины было «признание» самого обвиняемого. А «признания» добывались с помощью применения к обвиняемому методов физического насилия. Слова Хрущева глубоко тронули всех присутствующих, в том числе Петра Машерова. Ведь он не однажды сам мог стать жертвой НКВД, поскольку был сыном «врага народа» и не раз попадал в поле зрения НКВД. Тема культа личности Сталина была запретной. Раньше о Сталине и созданной им системе власти говорили только на собственной кухне и за плотно закрытыми дверями. Иначе, если соседи услышат и донесут, можно было попрощаться не только со свободой, но и с жизнью.

После ХХ съезда вопрос о реабилитации отца стал принципиальным для семьи Машеровых, поскольку рано или поздно этот факт мог повлиять на политическую карьеру обоих братьев — Петра и Павла. Уже после войны Павел делал запрос по месту отбытия наказания отцом — на станцию Сухобезводное Горьковской железной дороги. Там ответили, что Машеро Мирон Васильевич умер 20 марта 1938 года от паралича сердца.

Чуть позже, 17 августа 1959 года, Верховный суд БССР отменил постановление особой тройки НКВД в отношении их отца. Мирона Васильевича реабилитировали, дело закрыли за отсутствием состава преступления [285] Пронько О. М. Указ. соч. С. 71, 72. . Можно сказать, еще одно препятствие, которое могло в любой момент стать заградительным на карьерной лестнице Машерова, было устранено.

…В конце 1958 года с Петром Машеровым произошел весьма странный случай, который мог не только обернуться полным крахом его политической карьеры, но и, по мнению некоторых, стоить ему жизни [286] Антонович С. Петр Машеров. Жизнь. Судьба. Память. Минск: Юнацтва, 1998, С. 27–29. . Вскоре после Пленума ЦК КПСС решено было созвать пленум Брестского обкома. По словам Полины Андреевны, муж, как всегда, старательно готовился к нему. Три ночи не спал, а доклад никак не шел. Под утро, в день проведения Пленума (около 6 утра), заглянул в спальню. В это время она уже собиралась на работу. Машеров якобы попросил у нее таблетку, чтоб хотя бы на пару часов уснуть и восстановить свои силы, потому что в 11 часов начинался Пленум, и попросил, чтобы она с работы позвонила детям и те его разбудили. На беду в доме никаких лекарств не оказалось, объясняет Полина Андреевна. Однако она вспомнила, что на тумбочке лежали две таблетки амбутала. Этот сильнодействующий препарат (сейчас его уже вроде и не выпускают) Полина Андреевна достала для бабушки одного из секретарей райкома партии, но он ей не пригодился. Одну из двух таблеток она дала мужу, так как не знала, что после ее приема можно проспать двенадцать часов кряду.

Только Машеров голову на подушку положил, как раздался сильный и подозрительный храп. Через некоторое время Полина Андреевна попыталась его разбудить, но ничего не получилось. С тем и ушла на работу. Примерно в 10.00 позвонила домой, однако дочери Машерова тоже не разбудили. Немного позже она позвонила снова, в этот раз ей сказали, что Машеров принял душ и уехал. Но что-то с ним было не так: в ванной он не мог стоять на ногах и несколько раз падал, в чувство его приводили нашатырем и горячим чаем.

Пленум проходил в здании областного театра. По дороге Машеров попросил, чтобы водитель опустил стекла. При этом на улице было весьма свежо, если не сказать морозно. Водитель был шокирован, таким он шефа никогда не видел. Все знали, что Машеров не употребляет алкоголь, а тут в машину сел откровенно пьяный человек. Не меньше удивились и участники Пленума Брестского обкома партии. У выступающего в ходе чтения доклада явно заплетался язык. Участники были в легком недоумении. Их взгляды вопрошали: «Что происходит?» Первое, что приходило на ум, — Машеров сильно выпил и не проспался. Тем не менее пост он не сдавал, врачей вызвали лишь в перерыве. Знакомый медик, который присутствовал на Пленуме, рассказал Полине Андреевне, что те ему сделали уколы, он немного отлежался и после перерыва дочитал доклад самостоятельно. Машеров вернулся домой крайне усталым. В таком состоянии он находился целую неделю. С работы возвращался рано, в 4–5 дня, и сразу спать.

Заведующий Брестским облздравотделом настоял, чтобы Машеров уехал на неделю отдохнуть в Беловежскую пущу. Только прямая угроза перезвонить Кириллу Мазурову, который к этому времени сменил Патоличева и стал первым секретарем ЦК КПБ, воздействовала на Петра Мироновича. В Беловежской пуще он поселился вместе с женой, но не в правительственной резиденции в Вискулях, а в одном из деревянных домиков, расположенных недалеко от нее.

Каждый день он прогуливался к озеру: пять километров в одну сторону и столько же обратно. Потом обедал и засыпал.

Полина Андреевна сильно переживала, что могла отправить мужа на тот свет. Да еще и сотрудники местного КГБ начали выяснять все обстоятельства происшедшего, просили показать лекарство, которое она дала мужу. Как оказалось, вторую таблетку Полина Андреевна выбросила, чтобы исключить всякие вопросы. А позже узнала, что старая женщина принимала это лекарство постоянно.

Эта история приведена Славомиром Антоновичем в биографии Машерова со слов Полины Андреевны. Если смотреть поверхностно, обычный эпизод из жизни. Но, копнув глубже, замечаешь множество нестыковок, которые порождают массу вопросов. Во-первых, не совсем понятна цель, с которой в начале 1990-х годов прошлого века жена Машерова обращается к событиям тридцатилетней давности. Складывается впечатление, что она либо испытывала угрызения совести из-за своей роли в этой истории, либо старалась выдать желаемое за действительное и тем самым пресечь слухи, которые циркулировали в соответствующих кругах. А скандал, судя по всему, был нешуточный. Взять вину на себя и вывести мужа из-под удара — именно такое объяснение напрашивается в первую очередь. Не менее странно ведет себя и автор книги Славомир Антонович. Он отводит этой неприглядной истории почти две страницы текста, но сам ее никак не комментирует.