Марат Гизатулин - Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

Игорю будет одиннадцать лет, когда не станет его матери. В свою новую семью отец его не взял. Рано оставшись без родительской любви, Игорь так и не найдёт себя в этой жизни и погибнет, едва ему исполнится сорок три, одинокий, больной и несчастный.

А отец переживёт сына на полгода и совсем незадолго до своей смерти напишет последние строки о своём первенце:

Но сейчас ничто не предвещает трагического конца, и счастливый отец слагает совсем другие строки:

Его ещё не допускают на страницы областных газет, и он не посещает калужское литературное объединение. Постоянный участник этого литературного объединения прозаик Васильчиков утверждал, что на заседаниях литобъединения ни разу Булата не видел. Сам же Васильчиков был в ту пору заведующим отделом в «Молодом ленинце», а ушёл оттуда в апреле 1954 года — его «перекинули» в Лев-Толстовский район на партийную работу.

Васильчиков рассказывал:

— Мне пришлось поднимать сельское хозяйство, и я на семь лет уехал. Редактором работал, секретарём райкома работал несколько лет: третьим, вторым, первым. Пока в обкоме не спохватились, что у них работает секретарём райкома не агроном, не кто-то, а писатель, филолог, да ещё учится на заочном во ВГИКе. Потом они меня забрали в издательство. После разгрома «Тарусских страниц» я туда пришёл главным редактором.

То есть из «Молодого ленинца» Васильчиков ушёл в апреле, совсем незадолго до 1 мая 1954 года — дня, когда в газете появилось стихотворение Булата Окуджава «Весеннее». Но до своего триумфального возвращения на страницы газет Булат успел ещё съездить в Тбилиси за семьёй.

Кстати, раз уж речь зашла о Васильчикове, стоит обратить внимание на то, как О. Розенблюм в своей диссертации описывает с его слов, уже приведённых нами выше, один из эпизодов биографии Булата этого времени:

Сергей Александрович Васильчиков рассказывает о знакомстве с Окуджавой: «<���…> на втором этаже был „Молодой ленинец“, подошли мои родственники, учителя, помахали мне ручкой, я вышел, что-то разговорились. А с ними был молодой грузинчик такой худенький, они мне сказали: „Познакомься, это поэт Булат Окуджава, преподаватель литературы в 5-й школе“. Я пожал ему руку: „Заходите к нам, у нас литобъединение работает“». Здесь любопытно то, каким образом Окуджава себя позиционировал в это время — не учитель литературы, также пишущий стихи, а именно — в первую очередь — поэт.

Вообще-то «Молодой ленинец» располагался на первом, а не на втором этаже. Но главное не в этом — сомнительно, чтобы каждому встречному-поперечному Окуджава так себя позиционировал! Откуда исследовательница такое взяла? Ведь этого нет даже в приведённой ею цитате. Это же не Булат сам о себе так говорил. Больше того — он вообще никогда не называл себя поэтом, максимум — литератором.

Об обстоятельствах их с Окуджавой знакомства я писал уже в предыдущей главе, но сейчас придётся вернуться к тому, как Сергей Александрович описывал этот эпизод в разговоре со мной (я с С. А. Васильчиковым общался несколько ранее, чем О. Розенблюм):

— Мои родственники сказали: «Вот тоже пишущий человек, пишет стихи, зовут его Булат, фамилия — Окуджава». Всё. Мы пожали друг другу руки, и на том всё кончилось…

Как видим, цитата другая, но смысл тот же: поэтом и пишущим стихи Булата называют третьи лица.

Вот и всё знакомство с Васильчиковым — больше они много лет не виделись до тех времён, когда Окуджава стал наведываться в Калугу уже знаменитым. То есть ни одного дня Васильчиков, на которого так часто ссылается Розенблюм, и Окуджава вместе в газете не работали!

Как же получилось, что стихи Булата появились в «Молодом ленинце» ещё при том самом редакторе, при котором он от газеты был отлучён? Дело в том, что новый — Николай Панченко — официально занял редакторское кресло в июне, но его предшественник Синицын оставил заботы о газете на своего заместителя почти двумя месяцами раньше.

Николай Васильевич Панченко, очень увлекающийся и увлечённый человек, всегда оказывался на переднем крае, в гуще событий. Так было на войне, так было и в мирные годы. И не потому, что он стремился туда попасть, — просто везде, где появлялся Панченко, даже если до этого ничего особенного там не происходило, тут же начинались такие события, такие события! И, что характерно, кончалось всё это для Панченко плачевно: его «били»…

Он, наивный, долгое время верил в возможность построения социализма с человеческим лицом. Жизнь каждый раз доказывала ему обратное, но это его не останавливало, и он упорно продолжал делать то, что считал нужным, — и в жизни, и в стихах.

Вот и сейчас, возглавив газету, неугомонный Панченко решает коренным образом изменить её лицо, и ему это удаётся. Значительно чаще стали появляться литературные страницы, активнее стало работать литературное объединение. Всё бы неплохо, но в газете начал отчётливо прослеживаться критический уклон, причём критиковались зачастую и высокие начальники. Это уже была скользкая дорожка, но Николай Панченко был борец, и не в его правилах в пылу борьбы оглядываться по сторонам.

9 мая в «Молодом ленинце» появился новый персонаж, тёзка известного сатирического журнала «Крокодил».

В заметке по этому поводу было написано:

…Крокодил-младший, по имени Тотоша, завершив полный курс крокодильских наук, направляется на постоянную работу в Калужскую область.

А уже через четыре дня Крокодил начинает показывать свои не на шутку острые зубы:

К сведению вышестоящих организаций

Безответственное отношение к письмам юнкоров, посылаемым редакцией «Молодой ленинец» для расследования и принятия мер, ПРИСТАЛО:

К Боровскому, Барятинскому, Хвастовичскому, Детчинскому, Калужскому Центральному райкомам комсомола.

Просьба помочь секретарям вышепоименованных райкомов освободиться от этого неблаговидного качества.

Это несколько выходило за рамки обычных тем для критики в молодёжной газете, наиболее популярными объектами которой были плюющие шелухой от семечек на киносеансах или матерящиеся на танцплощадках хулиганы.

В общем, с первых дней работы новый главный редактор газеты стал упорно и старательно рыть себе яму, в чём и преуспел довольно скоро. Но не будем забегать вперёд.