Марат Гизатулин - Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

Не буду утруждать читателя нудными подробностями всех разыскных действий. Для примера попробуем разобраться с одним только месяцем — февралём (с январём мы разобрались раньше с помощью той же гонорарной ведомости, там ещё и воспоминания Розы Матвеевой помогли).

Итак, за первую половину февраля Окуджава получил 280 рублей гонорара по штатной ведомости. В этот период было напечатано стихотворение — первое из тех, что Булат Окуджава опубликовал уже в качестве сотрудника «Молодого ленинца»:

В этом стихотворении Окуджава, вероятно, осмысливает своё назначение в газету, свою новую дорогу, которая его поманила новыми обещаниями и новыми ожиданиями.

Кроме этого маленького стихотворения, больше в первой половине февраля ничего за подписью Окуджава в газете не появилось, а этого слишком мало для двухсот восьмидесяти рублей гонорара.

Внимательно проштудировав все номера газеты за первую половину февраля, я обнаружил только один материал, могущий нас заинтересовать, — очерк «Озорник» в номере от 6 февраля за подписью А. Андреев . Этот Андреев ни в какой ведомости не числился — ни в штатной, ни во внештатной. Следовательно, — псевдоним. Но это может быть чей угодно псевдоним! Смотрим, о чём же этот «Озорник». Оказывается, о школьниках. То есть, написать это должен был кто-то из школьного отдела — либо Р. Матвеева, либо Б. Окуджава. Но Матвеева за первую половину февраля вообще никакого гонорара не получала. Остаётся только Окуджава. Тем более, что там речь шла не просто о школьниках, а о шестиклассниках калужской средней школы № 5! Именно там и именно шестиклассникам совсем недавно новоиспечённый журналист преподавал русский язык и литературу.

Забегая вперёд, замечу: в дальнейшем всякий раз, когда в газете появлялась подпись А. Андреев , гонорар получал Булат Окуджава, и потому всякие сомнения в принадлежности этого псевдонима окончательно рассеялись. В 1955 году я насчитал одиннадцать таких статей.

Почему именно этот псевдоним выбрал себе Булат Окуджава, трудно сказать, но надо заметить, что он перекликается с именем героя его будущей повести «Приключения секретного баптиста» — Андрея Шамина. Видимо, это не случайно. Надо ещё вспомнить и самый первый его псевдоним, под которым он впервые напечатался в Тбилиси — А. (!) Долженов. Могу лишь предположить, что псевдоним связан с фамилией его любимой тёти Мани Окуджава, в замужестве ставшей Андреевой.

Теперь посмотрим на «Озорника» попристальней:

Большая перемена. По коридору пятой средней школы г. Калуги стремительно мчится группа шестиклассников. Разбегаются малыши. У окна плачет девочка, сбитая кем-то из бегунов. Дежурный преподаватель пытается их остановить. Верховоды попадают к завучу. Среди них Володя Родин. Ему 13 лет. Он коренаст, крепок, подвижен. Из-под светлых бровей смотрят внимательные чуть лукавые глаза. Воротник у него нараспашку, волосы всклокочены.

Короткие рубленые фразы напоминают стиль повести «Будь здоров, школяр», которая, возможно, уже пишется:

Это потом стиль изменится, станет витиеватым, и не только в исторических романах, но и в автобиографической прозе.

Однако оставим стиль в покое, обратимся к сути написанного. Здесь речь идёт о хулиганистом мальчишке по фамилии Родин. Интересно, это случайная фамилия или он пишет о сыне своего шамординского друга Степана Кузьмича Родина? Степан Кузьмич как раз тоже перебрался из Шамордина в Калугу вместе со своим детским домом. Так что это вполне мог быть реальный Родин, тем более что остальные имена в очерке подлинные. А в описании озорника даже полное портретное сходство с отцом реального мальчика — «он коренаст, крепок, подвижен».

Посмотрим же, как управлялись с детишками и воспитывали их в нашем недавнем прошлом.

— Опять Родин! Когда ты прекратишь эти безобразия?

Володя молчит.

— Для чего вы устраиваете беготню?

— Мы соревнуемся… Кто первый добежит…

— Но ведь коридор не место для этого.

Он согласен. Кивает головой. Сколько раз вот так же он соглашался, а через день или два можно было слышать снова:

— Родин опять мешал вести урок. Натаскал в класс снегу!

А однажды милиционер привёл в школу двух шестиклассников. Володя с товарищем кидали снежки в фонарь, соревнуясь, кто метче, кто скорей попадёт.

Кто-то из учителей предлагает его исключить, кто-то советует наказать, большинство задумывается.

Классный руководитель Лидия Алексеевна Лылова волнуется не меньше других. Она чувствует себя виноватой. Перед ней мальчик, её ученик, энергичный, подвижной, как все дети, не чурающийся товарищей, но она не смогла найти к нему дороги. Прошло уже больше года, а он так же далёк от неё, как и в первые дни.

Учительница чувствует: энергия, изобретательность мальчика направлены не по тому руслу. А ведь у него прекрасные руки. Она вспоминает: в классе как-то сломалась дверь. Нужен был мастер, но Володя сам исправил повреждение. Испортился замок портфеля товарища. Володя унёс портфель домой и возвратил его с новым замком. Потребовалось наклеить таблицы — Володя выполнил и это поручение.

Однажды Володю выбрали вожатым звена. Мальчик соглашается. Идут дни, но звено забыто, а из шестого класса на переменах по-прежнему выезжают «всадники», сбивая встречных. Володя — на первом «коне».

А что сделала пионерская организация, как помогла Володе наладить работу в звене?

— Совет дружины обсудил его поведение, — рассказывает старшая пионервожатая Лидия Алексеевна Капустина, — и отстранил его от руководства звеном.

Но ведь это самое лёгкое — поручить, забыть и, заметив неудачу, отстранить.

Чудовищно всё это. Чудовищны учителя, чудовищны пионервожатые, чудовищна забюрокраченная до тошноты пионерская организация с её звеньями и советами дружины. Хотя странно — всё это раньше, во времена моего пионерства, мне чудовищным не казалось. Так же, как чудовищными не казались и подобные тексты.