Марат Гизатулин - Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

Одна из рукописей — это отрывок из набросков воспоминаний учителя истории Алексинской средней школы № 9 В. П. Кабанова (1937–2003). Другая рукопись — рассказ «Вишнёвый ликёр» самого Юрия Холопова, бывшего ученика В. Кабанова. И это очень хорошо, что документов два, потому что рассказ Холопова восстанавливает какие-то подробности, не вошедшие в воспоминания; в то же время воспоминания помогают убрать некоторые неточности, закравшиеся в художественное произведение.

В 1955 году Витя Кабанов был учеником Юхновской школы. Литературу у него вёл молодой учитель и начинающий писатель Владимир Васильевич Кобликов. Этот учитель уже тогда был близко дружен с калужскими «мэтрами» Булатом Окуджавой и Николаем Панченко. Дружба эта сохранилась на всю недлинную жизнь Владимира Кобликова. Об этой дружбе мне рассказывали многие в Калуге, но, чтобы оценить, насколько они были близки, достаточно сказать, что в 1972 году, когда умер Кобликов, Булат Окуджава специально приезжал из Москвы на его похороны. Это очень показательно, особенно если учесть, что Окуджава обычно избегал участия в похоронах даже близких людей.

Витя Кабанов писал стихи. И ещё хорошо рисовал. Это особенно сблизило учителя и ученика, ведь Кобликов и сам был неплохим художником и, помимо литературы, преподавал в школе ещё и рисование.

Кабанов вспоминает, как однажды он пришёл к Кобликову и тот ему прочитал свой рассказ «Сыновья». Потом Кабанов читал учителю свои стихи и показывал свои этюды и пейзажи.

После просмотра моих произведений он решительно заявил:

— Поедем в Калугу. Там живёт хороший художник, друг моего отца Юрий Петрович Абрамов. Поработаешь в его мастерской, за три месяца он тебя к экзаменам подготовит. Поживёшь у моей мамы, она у меня чудесная, и отчим человек замечательный. Да стихи свои взять не забудь! В Калуге у меня два друга. Поэты. Они в этом тебе помогут. Один из них Булат — грузин. Весёлый. Песни сочиняет и поёт их изумительно.

Я тогда невольно представил себе его — тощего, горбоносого, с длинной кадыкастой шеей, чрезмерно подвижного и словоохотливого.

— Второй, — продолжал Владимир Васильевич, — Николай Панченко — украинец, симпатичный, мужественный. Этот ближе к Маяковскому. Знаешь, у него бабка, полька, настоящая колдунья была… Они тебе понравятся. Работают оба в «Молодом ленинце».

В приведённом отрывке из воспоминаний В. Кабанова хочется отметить фразу: «Песни сочиняет и поет их изумительно». Как, уже в 1955 году? Конечно, мемуарист мог ошибиться во времени. Но я ведь и раньше неоднократно слышал от людей, близких Булату, что песни он сочинял не только в 1955 году, но и раньше.

Да вот хотя бы слова тогдашнего ближайшего друга Булата и начальника Николая Панченко из нашей с ним беседы:

Песни он писал уже тогда. Когда я из Тбилиси ехал через Туапсе в Калугу, они с Галей там отдыхали, там он написал песню «…Ах, если б вам служить на суше, да только б ленточки носить». Это была одна из первых песен, о которой он официально заявил. Но были и другие.

Ну, этот эпизод, а, соответственно, и песня про ленточки, о которой он «официально заявил», случатся лишь в следующем году, но Панченко уверенно говорит, что и до неё были песни, и когда я попробовал заикнуться про «Однажды Тирли-Тирли», он не дал мне договорить:

— «Однажды Тирли-Тирли» он пел тогда часто, и мы знали, что это его песня.

Об этом же времени вспоминает журналист из «Знамени» Константин Афанасьев:

Тоже один раз удалось послушать Булата Окуджаву в калужской квартире его тогдашнего друга Николая Панченко. Это было еще не вполне пением, а скорее речитативом под гитару. В нём звучали отголоски модных в то время «рюкзачных» мотивов с грузинской напевностью, что создавало ощущение новизны, возможности дальнейших открытий в самобытном лирическом жанре.

Впрочем, оставим пока эту тему и вернёмся к воспоминаниям В. Кабанова:

Мать и отчим Владимира Васильевича (Кобликова. — М. Г. ) к его намерению оставить меня пожить у них отнеслись благожелательно. Отдохнув с дороги, мы пошли к Н. В. Панченко. Дверь нам открыла невысокая с заметной проседью в тёмных волосах его жена Фаина. Среди комнаты стоял русоволосый в махровом халате, с гантелями в руках, похожий на древнего римлянина Николай Васильевич. Друзья тепло поздоровались. Владимир Васильевич представил меня ему.

— А как Булат, где он? — спросил Кобликов.

— Сам хочу его увидеть! Я только приехал из Грузии. Булату со мной прислали бочонок вина. Без него не можем снять пробу. Идем за ним!

Мы пошли. Но оказалось, что с квартиры, в которой жил Окуджава последнее время, он уже съехал. Мы помотались по Калуге по другим адресам — безрезультатно… Однако нашли его на рабочем месте, в редакционной комнатушке.

— Мой ученик, — представил меня Булату Владимир Васильевич.

Мне протянул руку стройный молодой мужчина с тёмной волнистой шевелюрой. С носом не столь большим и вовсе не горбатым. В нём ничего не было от киношного типа грузина.

Вечером собрались на квартире мамы Владимира Васильевича, обаятельной и гостеприимной. Пили молодое грузинское вино, читали стихи, потом Окуджава взял в руки гитару. Читал он и свои стихи. Волновался, даже вино не сняло скованности. Прочитав мои вирши, Булат отметил в одном из них хорошую аллитерацию, спросил, каких современных поэтов я читаю.

Однако художника Ю. Абрамова, к которому, собственно, и привёз Кобликов молодое дарование, в Калуге не оказалось — он надолго уехал в Москву. Пришлось Вите Кабанову возвращаться в Юхнов.

В Юхнове была небольшая литгруппа, куда стал ходить заниматься и я. Сотрудники «Молодого ленинца» шефствовали над нашими посиделками. Иногда приезжали.

Помню, как однажды они решили зайти ко мне домой.

В тот раз были с Кобликовым Панченко и Окуджава. Они вернулись после неудачной охоты на лося в наших юхновских лесах. Тут я, не знавший, что пьют охотники, опростоволосился: принес из магазина две бутылки ликера.

Из старших в доме была только бабушка, любившая и умевшая угощать гостей. Застигнутая врасплох, она страшно растерялась и рассердилась на меня.

Ага, теперь понятно, что это за командировка была. Наверное, про лосей в газету статья срочно потребовалась. Или вспомнить, что Булат Окуджава за связь с районными литературными группами отвечал, как было написано в газете от 29 мая? Потому и командировка эта, и ни при чём здесь какие-то глупые лоси.

Справедливости ради надо заметить, что отвечавший за связь с районными литературными группами действительно навещал молодых писателей района. Так, журналист «Молодого ленинца» Алексей Золотин вспоминал, как к ним в Перемышль летом 1955 года, когда он ещё школьником был и начинающим поэтом, приезжали из Калуги Окуджава и Авдонин разбирать творчество тамошних литераторов. А может быть, и тогда Окуджава приезжал поохотиться со своим другом Типикиным, заведующим Перемышльским районо, и совместил полезное с приятным.