Вячеслав Элеш - Записки подпольщика

Заседание Владивостокского городского Совета рабочих, солдатских и матросских депутатов, первое и оно же последнее, состоялось в 6 часов вечера в Народном доме. Зал был переполнен. Оживленные и радостные депутаты и гости крепкими объятиями встречали своих друзей, товарищей по борьбе, горячо приветствуя друг друга. Когда за столом президиума появились товарищи Лазо, Губельман, Власова и другие, зал разразился громом рукоплесканий. Это была овация в честь Коммунистической партии. На коммунистической фракции городского Совета, в соответствии с директивой ЦК РКП (б) и решением крайкома партии от 31 марта, было решено о советизации края не объявлять.

Я сидел в третьем ряду и, полный радостных переживаний, ловил каждое слово ораторов.

Пока проходили партконференция и съезд трудящихся, японцы продолжали выдвигать все новые «неразрешенные вопросы». Для решения этих «неразрешенных вопросов» была создана русско-японская согласительная комиссия. С нашей стороны в эту комиссию были назначены Цейтлин, Луцкий 5 5 Луцкий владел японским языком. , Парфенов, Попов 6 6 Попов — бывший полковник, ответственный сотрудник штаба войск правительства Приморской земской управы, владеющий японским языком. и Саваровский 7 7 Саваровский — бывший капитан, помощник начальника штаба, до этого служил у англичан. и с японской — генерал Такаянаги, полковник Исоме, майор Хасибо, капитан Сиваба и профессор Хигучи.

Комиссия приступила к работе 1 апреля. Японские члены комиссии были настроены очень агрессивно, чувствовали себя господами положения и пытались диктовать нам свои условия. Наши представители, придерживаясь известного такта, давали японцам достойный отпор. Это выводило японцев из равновесия, и они заявляли: «Мы здесь сила, а не вы!» Продолжая не уступать в принципиальных вопросах, наши представители требовали эвакуации японских войск...

В ходе переговоров японцы подготовили договор с весьма тяжелыми условиями. На экстренном своем заседании обком партии заслушал доклад председателя нашей делегации в комиссии Цейтлина и пришел к заключению: отвергать японские условия — значит дать повод японцам для открытого конфликта, чего за последнее время японцы усиленно добиваются. Отсюда: не помогать японцам, не идти навстречу их поискам конфликтов, а, памятуя указания ЦК партии и В.И. Ленина, не обострять отношений с японцами, не вызывать больших конфликтов. Обком партии принимает единственно правильное решение: принять японские условия и подписать договор. На этом основании на заседании согласительной комиссии 4 апреля наша сторона изъявила свое согласие принять японские условия договора. Профессору Хигучи и П.С. Парфенову поручили к 5 апреля подготовить окончательный текст соглашения. Пятого же комиссия должна была собраться на «чашку чая».

«Чашка чая» не состоялась. 4 апреля вечером, как только комиссия разошлась после заседания, японцы предъявили правительству ультимативное требование разоружить русские войска и отвести их от линии железной дороги.

В этот вечер я рано лег спать. Разбудил. меня стук в дверь. Прислуга торговца из соседней квартиры полушепотом говорила:

— Откройте! Мне надо сказать вам очень важное.

В это время с улицы, со стороны вокзала, послышалась частая пулеметная стрельба.

Я наскоро оделся и открыл дверь. Женщина быстро вошла и, закрыв за собой дверь, сказала:

— Выступили белые. Хозяин считает вас большевиком и собирается выдать.

Я стал было ее расспрашивать о подробностях, но она ничего не знала и только твердила:

— Скорей уходите! Вещи я сохраню.

Я жил в доме № 8 на 1-й Морской улице недавно и почти никого из соседей не знал. Очевидно, прислуга торговца сочувствовала большевикам и, услышав, что меня подозревает хозяин, решила помочь.

Через минуту я покинул дом, свернул на Посьетскую улицу и направился в Центросоюз. Стрельба нарастала. Казалось, город был в осаде. В Центросоюзе я застал товарищей Першакова и Копылова, которые успели выяснить, что выступили японцы. Телефоны не работали. Мы здесь и остались на всю ночь, не сомкнув глаз. Японцы в Центросоюз не заходили. Рано утром мы с Першаковым вышли на улицу. Кругом было тихо, как после грозы. Патрулировали вооруженные японские солдаты, четко отпечатывая шаг по мостовой. Мы дошли до Алеутской улицы, дальше не осмелились и вернулись обратно. В 9 часов никто из сотрудников на работу не явился. Только к 11—12 часам пришли управляющий Я. Дедусенко, секретарь С. Суховий и кое-кто из сотрудников. Все они мало что знали о событиях ночи.

А ночь была трагедийной. Многие не пережили ее, многие в ту ночь оставили город. Точные и подробные данные о всех событиях мы едва ли узнаем когда-нибудь; мы не узнаем также и число жертв в эту ночь. Только по рассказам очевидцев можно составить себе общее представление. Эти рассказы напоминают ужасы Варфоломеевской ночи. Но для уточнения всех обстоятельств возвратимся к событиям последних дней.

1 апреля снялся с якоря и вышел из бухты Золотой Рог корабль с американскими солдатами и полицией. С ними покинул Владивосток и командующий экспедиционными войсками США генерал Грэвс. Американцы хотя и покинули Владивосток, но не хотели от него оторваться совсем. Кроме генерального консульства они оставили на Русском острове для постоянной связи военных радистов и вооруженный отряд.

За американцами, а именно после полудня 4 апреля, ушли из Владивостока два французских корабля с чехословацкими войсками. Уехали и чехословацкие генералы Сыровой и Чечек.

Немногочисленные воинские части остальных интервентов: англичан, канадцев, итальянцев, китайцев, поляков и других эвакуировались несколько раньше. На Советской земле, таким образом, осталась сильная армия одних японских интервентов.

И вот, 4 апреля, как только разошлись члены русско-японской согласительной комиссии, условившись собраться для подписания согласованного договора утром 5 апреля, когда за горизонтом еще не успели скрыться иностранные корабли, командующий японскими экспедиционными войсками, генерал Оой, предъявил правительству земской управы ультиматум, принятие которого поставило бы последнее в полную зависимость от Японии.

Одновременно японцы усилили патрули по всему городу и на окраинах. Они установили военный контроль на вокзалах и пароходных пристанях, задерживали отправку поездов. Таким образом ими были задержаны несколько вагонов с военными грузами и восемнадцать вагонов серебра, приготовленных Владивостокским отделением Госбанка к отправке в Благовещенск. Перевозка серебра из подвалов банка и погрузка в вагоны производилась в глубокой тайне.