Игорь Гагин - Мне приснилось детство

– Ребята, ночь! – услышали мы его взволнованный вскрик.

Все по очереди выбрались из вигвама. В трех шагах ничего не видно, только из-под брезента просвечивает красным пламя костра.

– Ёма-ё! – Кэра аж присвистнул. – Как же мы домой-то пойдем?

– Меня прибьют! – обреченно констатирует Олег.

– Не дрейфить! Прорвёмся! – Мишка жизнерадостен и уверен в себе. – Всё! Собираемся!

Я напоследок забираюсь в вигвам. Костер погас, но зато, перемигиваясь, ярко алеют угольки, и так тепло и уютно, что дух перехватило! Куда-то тащиться, в ночную непроглядную темень, так не хотелось! Думал сперва забросать очаг снегом, но рука не поднялась. «Всё будет нормально, погаснут сами», – решил я и выбрался в мартовскую темноту нависшей над лесом ночи.

Двигались на ощупь, вцепившись друг в друга. Мишка, нащупывающий ногами тропу, изредка чиркал спичкой. Иногда, оступившись, кто-нибудь заваливался в сугроб. Его быстро поднимали.

– Представляете, а если бы пурга!? – звенел голос Сашки. – А это так, фигня, можно сказать, небольшое приключение!

– Приключение сейчас дома будет, – весело заявляет Картошка.

Уже вышли на большую тропу, и бодро зашагали к помигивающим сквозь древесные ветви огонькам городка, когда впереди возникла чья-то тень. Подходим ближе. Я даже не сомневался – батя.

– Так, Карташов, бегом домой! Отец волнуется.

Вовка припустил трусцой, за ним Олег Киклевич. Прибавил шагу Юрка.

– Вы что же, шалопаи, не можете вовремя домой прийти!? Обязательно надо заставить родителей поволноваться?

– Так получилось, – буркнул Мишка.

– Я, так понимаю, сейчас у всех что-нибудь получится! – говорит отец деланно спокойно.

Дома короткая взбучка. Скорее, даже не взбучка, а краткая лекция по вопросу нежелательных взаимоотношений с определенной категорией детей, имеющих высокопоставленных родителей. Оказывается, приходил лично Карташов-старший, поинтересоваться, где мы пропадаем и почему мне разрешают задерживаться на прогулках чуть ли не до полуночи. Получив короткий ответ, что справедливость восторжествует, «шалопаи» скоро будут найдены и препровождены по домам, начальник отбыл домой, а батя побежал нас искать. Слава Богу, мы уже были рядом, и ему блудить не пришлось. Родителя моего понять можно – целый руководитель войсковой части удостоил чести личным приходом в квартиру простого советского прапорщика. При других обстоятельствах подобного никогда бы не случилось. На часах половина одиннадцатого. Ну да, немножко увлеклись! Но было так здорово!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Свято-Иоанно-Богословский мужской монастырь расположен на правом берегу реки Оки, близ села Пощупово Рыбновского района Рязанской области, в 25 километрах от города Рязани, и в 14 – от села Константиново, родины С.А. Есенина. Видно, именно его упоминает поэт в одном из своих стихотворений:

«Край ты мой заброшенный,

Край ты мой, пустырь.

Сенокос не кошеный,

Лес да монастырь…»

Прямой электрички от Москвы до Рязани тогда не было. От столицы добирались до Коломны, а оттуда, со станции Голутвин, что была названа по находящемуся неподалеку древнему Голутвинскому монастырю, отправлялась электричка на Рязань.

«Задами» называлась территория за огородами, где обычно палили по ночам костры, и тусовалась деревенская молодежь. Здесь устраивали всевозможные игры, которые мне безумно нравились. Например, в «платочек». Мальчишки и девчонки становились в круг, кто-то бегал за их спинами, стараясь незаметно подбросить кому-нибудь платок. Поэтому все неустанно вертелись, поглядывая себе сзади под ноги. Зазевался, тебя «засалили», успел увидеть, надо быстрее догонять ведущего, который стремился встать на твоё место. Если его догнал, он продолжает водить, нет – бегаешь сам, пока кого-то не «засалишь». Или в «колечко». Молодежь всех возрастов (от 10 до 20) усаживается в рядок на завалинке, выставляют ладошки, сложенные лодочкой, а ведущий идет по ряду и каждому в ладошки как бы что-то подкладывает. Кому в ладони положено кольцо – никто не знает. Ходит он (или она) степенно, тщательно каждому будто бы подкидывая кольцо, чтобы никто не догадался, кому именно оно попало. Потом неожиданно скороговоркой: «колечко, колечко, выйди на крылечко!» Задача каждого – не выпустить счастливчика, ну, а проворонили, новый ведущий. И так до глубокой ночи, или до первых петухов! Романтика!

Здесь действительно очень давно находился древний город. Главный археолог Рязанской области, В.П. Челяпов, довольно уверенно говорил, отвечая на заданный мной вопрос, что на этом месте стоял город еще в VII веке. К славянам он не имел никакого отношения. Скорее всего, принадлежал поволжским финнам, некогда колонизировавшим эти территории. Куда они ушли и почему, никто не знает. Историческая наука ответ на вопрос не даёт. Были ли это предки современной мордвы, или каких-то других финских народов – мери или мурома, историкам еще только предстоит выяснить. Если получится.

Проблем по жизни из-за неправильно сросшейся косточки почти не было. Единственно, я не смог овладеть в полной степени гитарой, не получались многие переборы, сколько не старался. Если бы хотел стать профессиональным гитаристом – это была бы трагедия, а так, для уровня трех аккордов и чуть выше, и это сошло. Девчонкам нравилось и этого хватало.

Километрах в 15 от городка располагалось между болот и лесов село Лавшино. Оно раскинулось недалеко от идеально круглого озера, которое величали Лавшинским, хотя основное его название – Бездонное. Практически на берегу стоял гарнизонный пионерский лагерь. Насельниками Лавшина были в основном Васечкины и Кошечкины. Женщины и мужчины работали подсобным персоналом в воинской части, пацаны держали в страхе молодежь нашего городка. Из-за них на озеро было страшновато проезжать на велосипедах, потому что дорога шла в аккурат через деревню. Но ездили.

Настоящие индейцы, само собой, подобным мазохизмом не занимались. Первоначально брались выделанные шкуры бизонов, или каких-то других крупных животных, вырезались большие ровные фрагменты, сшивались вместе. Лишнее отрезалось по периметру и все это натягивалось на стоящие конусом жерди. Клапан делался отдельно и служил для регулирования выхода дыма, прикрывая отверстие от меняющих направление потоков ветра. Если бы у нас было достаточное количества брезента, мы сделали бы что-то похожее. Но брезента не хватало, он был разнороден. Верхнюю часть делали из тяжеленого куска автомобильной покрышки. В этом заключались все проблемы.