Иван Тринченко - Бремя памяти

В 9 – 14 веках, с образованием и укреплением княжеств, закабаление, в том числе и силой, возросло, а в некоторых местах уже носило массовый характер. Это было связано с развитием высочайшего (княжеского, затем и царского) жалования земли с крепостью служилым людям, которых затем именовали дворянами и помещиками, с дарованными им властными полномочиями.

Больше того, впоследствии помещикам была разрешена была купля-продажа земли в собственность (крепость) вместе с деревнями и общинами. Подвластные люди уже стали называться холопами, смердами и крестьянами. Официально крепость крестьян была узаконена Судебниками 1497 и 1550 г. г. Интересно отметить, что крепость крестьян нужна была и для узаконивания их набора в войско. Кроме этого, с развитием торговли и городов, ростом княжеской, а впоследствии и царской госструктур и их содержания, возросла и стоимость денег, а почти единственным источником которых были крестьянские подати обеспеченные таким инструментом, как крепость.

Авторы толковых словарей русского языка считают, что слово крестьянин произошло от слова христианин, но я вижу здесь явный разрыв логики. Почему христианами названо самое низкое (по тем временам) сословие, которое, несмотря на жестокое преследование церковью, дольше всех остальных, веками державшееся за язычество, а не те, значительно ранее продвинутые к христианству городские сословия: мещанское, купеческое, дворянское или, тем более, духовное?

С определённой долей уверенности можно предположить также, что в его основе всё-таки могло быть слово «крест» в своём древнем значении (далеко дохристианском), выражавшем тяготу, наказание, обязанность, зависимость, защиту от бед, символ духа высших сил и усопших предков и т. д. – "тяжёл крест, да надо несть".

Ведь мы не имеем письменных источников, тем более дохристианских, в которых описывался бы быт и положение простого люда. Все они говорят нам исключительно о предводителях племён, князьях, царях, их жизни, быте, пиршествах, подвигах и поражениях, а вот о простом люде, тяжёлым трудом добывающего хлеб для всего общества, почти ни слова. И не от тяжести ли этого креста и сидит в генах русского мужика, крестьянина, его бесплотный образ – нужда безысходная.

Не исключено, что слово крестьянин на Руси уже было и раньше сплошного охрестианивания земледельцев. Вполне может быть, что в основу слова «крестьянине» легло слово «крепость» – обязанность и понуждение платить дань. Поэтому изначально оно могло звучать как «крепостные» а потом и «крепостьяне», что отражало их действительное правовое и имущественное состояние.

С ветром повсеместного, подчас насильственного утверждения христианства, это изначальное слово "крепостьяне", стараниями монастырских дьячков или, писарей – практически единственных на Руси грамотеев той эпохи, было преобразовано в благостное им слово «крестьяне» близкое по звучанию слову «христиане». Это слово и перешло в официальный, а после и в разговорный языки. Не исключено также, что к этому приложили руку служители церкви. Не знаем. К этому следует добавить, что ни в одном из славянских языков не было и нет в названии этого слова обращения к христианству, как и не было такой свирепой крепости как у нас.

Мифы. Несогласие с несправедливостью своего закрепощённого положения естественно выражалось российским крестьянином в нежелании подобострастно работать, бесплатно гнуть хребет на барина. Вероятно поэтому и, скорее всего, с жалоб помещиков, старавшихся перед заезжими писаками – путешественниками оправдать своё нерадение и неспособность организовать у себя эффективное хозяйство, и пошёл гулять по свету миф о русской лени .

Крестьянство, – хребет русского народа – с его здравым смыслом, опытом, сметливостью, вековыми традициями и нравственными устоями, независимо от того, что до него не доходила грамотность, явилось животворящим источником для развития высоких идей гуманизма. Они ярко, проявились в русской литературе, искусстве и науке, получили признание во всём мире. И уместно ли корить его за это «темнотой»?

Относительно расхожего мифа о рабстве , основанного на фразе А. П. Чехова, то это – ни что иное, как явная и злобная спекуляция случайно оброненным словом, кстати, вырванном из контекста разговора. По свидетельству литературоведов нет ни одной строчки во всём литературном наследстве А. П. Чехова, где бы он говорил о рабской натуре русского человека.

Хорошо известно, что сквозь всю историю России проходит череда многочисленных волнений, бунтов и восстаний крестьян, начиная с восстаний Болотникова, Пугачёва, Разина и множества других, кончая восстанием тамбовских крестьян (Антоновщина) при молодой советской власти в начале двадцатых годов, (тогда крестьянские восстания полыхали и во многих других губерниях). Причины всех этих восстаний гнездились никак не в рабской покорности, а в прирождённом стремлении русского человека к свободе и справедливости (правда-матушка) и, как это ни странно, – в его доверчивости и беспримерной терпеливости.

А если говорить о рабстве, при татаро-монгольском иге, то надо начинать с незнающей пределов жестокости, дикой «тьмы тьмущей», многотысячной орды кочевников, волнами нападавших на нашу страну, выжигавших и опустошавших целые местности и края, вырезавших поголовно всё население, включая младенцев, только за то, что русские не могли мириться с неволей.

В силу этого и надо понимать, почему это иго стало возможным. При нём значительная часть населения Руси была истреблена. По данным историка – демографа, профессора А. И. Корешкина, к началу завоевания Руси оно составляло 60 млн чел., а к концу – менее половины от этого. И это за счёт, прежде всего, мужчин, что подорвало саму восстановительную способность нации. Во многих местах и подниматься-то было просто некому. И всё-таки жажда свободы русского народа привела к подъёму, – иго было сброшено.

И если сейчас при каждом удобном случае повторяются слова Пушкина о «безрассудном и беспощадном русском бунте», то никто и нигде не упоминает о свирепой жестокости подавления восстаний, с помощью чего власть и загоняла русское крестьянство обратно в крепость.

Это не вина крестьян, а их беда, – плата за сам характер крестьянского труда. Тяжесть его и повседневность неотрывно держала их на своём клочке земли, являлась причиной их социальной разобщённости и слабой организованности, что никак не могло содействовать действенному противостоянию и совместной борьбы за свои человеческие права, не говоря о возможности создания структур собственной власти.

Не последнюю роль при этом сыграли и такие, по сути положительные, а на деле для него же и губительные черты характера русского крестьянина, как долготерпение и смирение. Не хочу бросать камень, но вот ведь "смирение" является одним из главных постулатов православия, а ведь оно – синоним покорности, терпения, послушания и тем самым обслуживало власть имущих. Это явилось одной из причин, почему на Руси испокон веков власть, питаясь соками народа, не сильно обременяла себя заботами о нём.