Николай Черныш - Дмитрий Томашевич. Он не был Генеральным конструктором

К вечеру всё прошло, и ты вернулся к своим играм.

Спустя годы, встречаясь в Ракитно, мы все с удовльствием и грустью не раз вспоминали своё детство, наполненное разными приключениями. Говорили и о тех испытаниях, которые свалились на твою, Митя, головушку в раннем детстве. Мудрая Лида даже высказала предположение, что не иначе, как Бог послал на Митю эти испытания в детстве, чтобы подготовить к будущим превратностям судьбы.

В раннем детстве, это я хорошо помню, ты любил возиться со щенками, котятами, даже поросятами, коих было немало во дворе лесничества. Обожал поездки с отцом в таинственную чащу леса, где видел живых, а не на картинке зайчиков и диких коз. Прилип к пастушку Андрею, вместе с которым пас телят и свиней. Потом это увлечение животным миром прошло.

– Отношения в нашей семье, – это моё личное убеждение, – подчеркнул Павел, – складывались так, что происходило постоянное взаимовлияние всех на всех. Никто никогда не мешал саморазвитию детей, а любая здоровая инициатива не оставалсь без внимания. Даже самые старшие дети – Виталий и Анна – несмотря на весьма существенную разницу в возрасте, разделявшие их и, скажем, тебя, Митя, – 15 и 13 лет соответственно, своим отношением к учёбе и разносторонними интересами исподволь влияли на тебя. Конечно, тут присутствовало любовно-снисходительное похлопывание, но вместе с тем оба терпеливо искали и находили ответы на бесконечные твои «Почему?».

Виталий окончил гимназию с серебряной медалью в 1904-м. Двадцатилетний брат сразу же поступил в Киевский политехнический институт, после окончания которого стал специалистом по строительству и эксплуатации железных дорог. Его направили служить на Кольский полуостров, где тогда прокладывали Мурманскую железную дорогу. Получается, что Виталий мог видеться с младшими в Ракитно только в дни каникул, когда старший брат был уже студентом, а ты, Митя, только-только вступал в более или менее сознательную жизнь, и за малолетством не мог, например, участвовать в строительстве «Куреня», которое затеял летом 1902 года тогда ещё гимназист Виталий.

Мы все знаем, как дети любят устраивать во дворе так называемые «халабуды» типа шалашей из всяких подручных материалов. В них они хранят свои детские тайны вдали от взрослых. Виталий подошёл к этому делу основательно: организовал настоящую бригаду из младших братьев и сестёр, сделал чертёж, и стройка закипела. Общими усилиями устроили настоящий каркас из дерева, проёмы будущих стен заполнили плетнём из веток, обмазали толстым слоем глины, которую дружно месили ногами. Строили с увлечением, забывая об обеде. Кровлю из гонты делал сам Виталий, ловко укладывая эту дощатую черепицу. Получился настоящий домик, в котором хватило места всей ребятне.

С ранних лет Виталий пристрастился к фотографии. Начало этому увлечению сына положил отец, который приобрёл небольшой и довольно простой фотоаппарат «Гном», ставший спутником Виталия на многие годы.

Склонность Виталия к делам строительным особенно проявилась в годы, когда родители решили выстроить в Ракитно собственный дом в Синявском переулке. Вот как это было. И отец, и в ещё большей степени мама прекрасно понимали, что жизнь на казённой квартире в лесничестве не может быть вечной, поэтому мечта о собственном доме не покидала их. Воплотить её в жизнь помогло наследство, доставшееся маме в 1902 году после смерти её приёмной матери (Андрей Игнатьевич Лозицкий скончался раньше, скорее всего в 1887 году). Наследство это представляло собой солидную недвижимость в Тараще в виде добротного кирпичного дома с надворными постройками. Дом этот сохранился до настоящего времени в центре города. Сначала была мысль обосноваться в этой усадьбе, но потом решили её продать, а на вырученные деньги купили довольно старый дом в Ракитно. Преимуществом усадьбы была её величина – около полутора гектаров, что позволило сразу же заложить солидный сад и содержать большой огород. Для начала дом слегка подремонтировали, а спустя некоторое время рядом с ним построили новый. Вот его-то и проектировал студент Виталий Томашевич. Он же принимал деятельное участие в его постройке. Естественно, все дети по мере сил помогали в строительстве. Таким образом, перед выходом главы семьи в отставку, а это произошло в 1913 году, вся семья обрела собственное жильё. К этому времени тут уже подрос сад, бывший предметом неустанных забот родителей.

Анна, окончившая в 1903 году с золотой медалью Белоцерковскую семиклассную женскую прогимназию (неполную гимназию), намеревалась стать учительницей в школе, но 7 классов не давали на это права. Для осуществления мечты надо было окончить 8 классов. Родители, идя навстречу чаяниям дочери, отправили её в Киев, где она прошла курс 8-го класса в частной Фундуклеевской гимназии. Только по её окончании, Анна, наконец, получила право на работу учителем начальных классов школы. Васильковская уездная управа направила её на работу в Ракитнянскую двухклассную школу.

Трудилась Анна с увлечением и очень скоро завоевала авторитет среди учеников и их родителей, как искренне преданная своему делу учительница. В 1906 году её послали в Санкт-Петербург на двухмесячные учительские курсы. Тут она увлеклась идеями партии социалистов-революционеров (эсеров). По возвращении домой Анна не только успешно продолжала свою работу в школе, но и организовала нелегальную ячейку партии, привлекая в неё своих друзей.

Самая старшая из сестёр была умной и обаятельной девушкой. Она увлечённо играла на скрипке, ведя первую партию в домашнем струнном квартете, была запевалой туристских походов, в которых участвовало до двух десятков молодых людей из числа братьев, сестёр и друзей. Одним словом, это была жизнелюбивая талантливая натура, к ней тянулись люди, среди которых было немало её поклонников.

В 1909 году она вышла замуж, но, к великому сожалению, замужество не принесло её счастья. Вскоре после свадьбы её одолела неизлечимая болезнь, передавшаяся, по-видимому, от мужа. Два года усилий врачей не дали результатов, и 11 октября 1911 года Анна скончалась после долгих мучений.

Семейная трагедия усугубилась тем, что незадолго до этого заболела тифом наша сестрёнка Наташа, учащаяся 4-го класса гимназии, которую в тяжелейшем состоянии привезли из Белой Церкви. Смертельно больные сёстры лежали в соседних комнатах родительского дома. Наташа умерла 18 сентября. Надо ли говорить о том, какое это было горе для родителей – похоронить одну за другой двух дочерей?

Тебе, Митя, к этому времени исполнилось 12 лет, и ты должен помнить, какие это были жуткие для семьи дни.

– Да, да, – подтвердил Дмитрий, смахивая со щеки скатившуюся слезу, – такое невозможно забыть. Передо мной до сих пор стоят почерневшее от горя лицо папы, покрасневшие от слёз глаза мамы, множество людей, пришедших посочувствовать нашей беде.