Эудженио Корти - Немногие возвратившиеся

Меня снова охватили те эгоистические чувства, от которых я недавно с таким трудом избавился. Я решил, что должен в первую очередь позаботиться о себе. Поэтому даже не пойду на склад, а побыстрее вернусь в мой маленький домик и лягу отдыхать. В конце концов, у меня тоже очень болят ноги.

Кто знает, как много страданий можно увидеть на улицах и в домах Черткова. Всем не поможешь. Я решил больше не тратить силы, помогая другим, потому что тем самым я снижаю собственные шансы выжить. Все благородные чувства быстро покинули мою душу, она потеряла чувствительность, превратилась в камень. Хотя, если быть до конца честным, в тот момент я был не слишком озабочен своей судьбой. Беспокойство - слишком сложное чувство, оно требует больших затрат и усилий... Мною овладело тупое безразличие.

Все мы понемногу становились ничтожными существами, лишенными других мыслей и чувств, кроме животного инстинкта самосохранения.

* * *

В то утро мы стали свидетелями немецкой бомбардировки русских позиций вокруг города. Рев сирен доставил нам немало удовольствия, а ужасный грохот взрывов вызвал радостный смех.

В тот день мы наконец-то увидели наши родные, итальянские самолеты. Это были двухмоторные фиаты BR 20, которые летели низко, словно приветствуя нас. Мы встретили свои машины восторженными криками.

С тех пор почти каждый день, если не было низкой облачности, немецкие самолеты летали над городом. Итальянские тоже появлялись довольно часто. Поскольку они всегда летели низко, русские, завидев их, часто открывали огонь из ружей и автоматов.

Когда мы уйдем к своим? И как далеко они сейчас?

У нас не было никакой информации. Радиосвязью обладали только немцы. Они же делились с нами теми новостями, какими хотели или считали нужным.

Вечером того же дня я виделся с полковником Матиотти. Он лежал на соломенном тюфяке в одном ряду с остальными ранеными и обмороженными офицерами. Я заметил, что его ноги и руки покрыты уродливыми красными волдырями. Сначала он принял меня за Беллини, но потом узнал. Когда он говорил, я по любому поводу вставлял:

"Есть, сэр!" и "Нет, сэр!" - желая дать ему понять, что, как бы там ни было, он наш командир. Матиотти признался, что больше не может идти, поэтому потерял всякую надежду. Я тщетно пытался утешить изможденного, укрепить его дух. В конце концов я ушел. Мне довелось снова встретиться с ним много лет спустя уже в Италии. Оказалось, что на следующий день в Черткове приземлился немецкий самолет, который забрал раненых немцев и 14 раненых итальянцев. Матиотти оказался в их числе.

* * *

В штабе я узнал новость. Немецкая и итальянская Альпийская дивизии находятся на пути в Чертково. Никто не знал, окружен город или же дорога на запад пока еще свободна. Новость распространилась достаточно быстро и вселила в наши сердца почти угасшую надежду.

Завершился третий день нашего пребывания в этом русском городке.

Вечером мы долго молились. Причем к нам присоединились и неверующие. Думаю, ими руководил не только страх. В те дни, когда мы находились в Черткове, сверхъестественное настолько приблизилось к естественному, что отрицать существование высшей силы было бессмысленно. Не станешь же опровергать существование материальных вещей, которые находятся перед твоими глазами: снег на улице, огонь в печи...

С низкого потолка наши серые, истощенные фигуры освещал тусклый свет. Кусок телефонного кабеля медленно горел небольшим аккуратным факелом, который едва рассеивал темноту, но приковывал к себе взоры нескольких десятков восхищенных глаз. Время от времени с улицы доносились звуки автоматных очередей.

Глава 21.

28-31 декабря

Наступило утро четвертого дня нашего пребывания в Черткове.

Этот день, как и все предыдущие, мы начали с обильного завтрака. У нас было достаточно еды, которую в разное время стащили со складов; кое-чем удалось разжиться на пунктах выдачи продовольствия. Так что мы не бедствовали. Но тем не менее всем хотелось как-то определиться. Мы не могли не беспокоиться, чувствуя, что враг подходит все ближе и ближе. Еще немного - и кольцо сомкнется. Что тогда будет с нами?

В тот день поступил приказ генерала X подготовиться к уходу из города.

* * *

Генерал X являлся командующим всех боевых и небоевых итальянских подразделений в Черткове. Он выполнял свои командирские функции, время от времени собирая в своем доме старших офицеров каждого полка. Также туда приглашались и другие генералы, находившиеся в тот момент в городе. Их оставалось не больше двух; остальных, раненых или обмороженных, вывезли из Черткова самолетом{12}.

Кроме того, штаб был официально переименован в Comando delle Truppe Italiane in linea a Tcertkovo и теперь осуществлял командование всеми итальянскими войсками, вместе с немцами участвующими в обороне города.

Находящиеся у него в подчинении воинские подразделения были одеты в белую немецкую форму и состояли из бывших штабных работников, саперов, кавалеристов и bersaglieri (берсальеров), то есть оказались весьма неоднородными по своему составу. Они только недавно прибыли на поезде из Италии и должны были использоваться на путях подвоза. Они выгрузились из поезда как раз вовремя, чтобы наблюдать картину панического бегства военнослужащих хозяйственных подразделений, которые занимали город еще с лета. В результате они прямо с поезда попали на фронт, куда их отправил командир - лейтенант-полковник Манари. Последний был безусловно талантливый, обладающий немалой доблестью командир из 3-го полка Bersaglieri. К сожалению, он погиб при первой же бомбежке, и его место занял майор-пехотинец.

Сначала эти войска постоянно пополнялись добровольцами. Но вскоре все или практически все чернорубашечники из Монтебелло и Таглименто (лишь они еще хотя бы в какой-то мере сохраняли боевой дух), которые не были ранены или обморожены, оказались на переднем крае, и поток добровольцев иссяк.

Впоследствии стали образовываться роты, вернее, centime - смешанные подразделения, куда входили пехотинцы, артиллеристы, саперы и люди других специальностей. Они также должны были отправляться на передовую и тоже носили немецкую форму. Но в них чаще всего попадали случайные люди, не только не обладающие боевым духом, но даже не чувствующие уверенности в своих силах, поэтому в бою от них было мало толку. Чаще всего их использовали на вспомогательных операциях.

За время существования итальянского гарнизона в Черткове его численность колебалась от пяти до семи сотен человек.

Говорили, что немцев там около четырех тысяч. По моему мнению, их там было намного больше. Все их подразделения были полностью укомплектованы и готовы к бою. Командование осуществлял полковник, которого за глаза называли "гением фортификации", ему подчинялся даже лейтенант-полковник, который привел нашу колонну с Дона в Чертково.