Вилен Визильтер - Телевидение. Закадровые нескладушки

Это была последняя партийная конференция ЦТ. И последнее выступление Сергея Георгиевича Лапина. Может показаться странным, но я его видел первый и последний раз. В течение всех двадцати лет его княжения он был для меня почти мифической личностью. Он сел в кресло Председателя Гостелерадио СССР незадолго до чешских событий в 1968 году. И, как тогда шутили, началась столапинская реакция. Хуже всего было так называемым инвалидам 5-й группы. Он их терпеть не мог. Даже такая частушка гуляла по телевидению:

К счастью, я оказался далеко от эпицентра этих событий, в Казахстане, на Казахской студии телевидения, где национальный вопрос тогда не стоял колом на повестке дня… И вот последний акт его драмы. Последнее выступление на партийной конференции Центрального телевидения. Суть его выступления свелась к тому, что виновники всех бед – инородцы и прочие инвалиды пятой группы. К сожалению, они просочились на телевидение и здесь мутят воду. Я не дослушал до конца его пылкую речь и пошел к выходу из концертной студии. А двери там стеклянные, прозрачные. И я со всего размаху, прямо всем своим ликом вляпался в эту дверь, аж искры из глаз посыпались. Дома, глядя на мою оплывшую физиономию, жена пришла в ужас: «Это кто тебя так?» – «Да ничего особенного, – ответил я, – это привет от Лапина».

Все-таки фортуна хоть и редко, но улыбалась моей скромной персоне. Август 1991 года. В ночь перед путчем я заканчивал монтаж программы с Иваном Силаевым, главой тогдашнего Правительства РФ. В 6 утра выхожу из Останкино. У главного подъезда – танки. Мигом мчусь назад. «Лебединое озеро» на экранах телевизоров. Быстро с монтажером снимаем название программы с рулона и меняем номер рулона. Позвонил приятелю. У него была старая видеокамера «Юматик». К тому же она еще и работала в системе NTSI. Но деваться некуда. Приходится работать с тем, что под руку попадает. К счастью, среди моих друзей оказалась пресс-секретарь Ельцина Валя Ланцева. Мы знали друг друга еще по Казахстану. Она мне выписала пропуск в Белый дом. Он у меня до сих пор хранится: № 110, по 31 августа 1991 года. Три дня мы с приятелем мотались по улицам Москвы и у Белого дома. Затем я быстро домонтировал программу. Бросился к Валентину Валентиновичу Лазуткину. Он тогда еще некоторое время рулил телевидением. И он предложил директору программ Осколкову срочно поставить программу в эфир. Затем власть переменилась. Вместе с Егором Яковлевым пришел Эдуард Сагалаев. Вдруг звонят из дирекции программ, предлагают сократить программу на 15 минут. Бросаюсь к Эдуарду Сагалаеву. Он тогда стал вторым лицом после Егора Яковлева в телевизионной иерархии. Когда-то мы с ним вместе работали в Молодежной редакции Центрального телевидения. Надо отдать ему должное, он быстро решил эту проблему в мою пользу.

А на следующий день он встречался с коллективом нашей редакции. И в процессе встречи, между прочим, говорит: «Тут один ваш «гений» Вилен Визильтер вчера буквально из глотки у меня вырвал пятнадцать минут для своей программы. Я просто был в шоке от такой наглости. Мы еще посмотрим, что это за программа». Теперь уже я был в шоке. А в ближайший понедельник – летучка. Тогда еще существовала традиция еженедельных летучек, где обсуждались программы за неделю. Как правило, для объективности приглашались посторонние обозреватели. На этот раз, если не ошибаюсь, обозревателем был известный кино– и телекритик, доктор искусствоведения, профессор Бестужев-Лада. Народу было видимо-невидимо. И вот Бестужев-Лада называет мою программу лучшей программой недели. Я не удержался и спросил Сагалаева: «Ну как, Эдуард Михайлович, вы удовлетворены?» – «Еще не вечер», – ответил он. И действительно, когда он сменил Попцова на посту руководителя РТР, я был один из первых, кого уволили с канала. Правда, потом по суду восстановили.

С Олегом Попцовым мы встретились на Ямском Поле в конце 1991 года, когда на Первом канале все стало разваливаться. Олег Максимович тогда был весьма доступен и демократичен. Я к нему пришел, можно сказать, с улицы. Он был в хорошем расположении духа, шутил: «Итак, вы купец, я покупатель. Выкладывайте свой товар лицом». Я вытащил кассету, он тут же сунул ее в видеомагнитофон, просмотрел чуть ли не до половины. Вытащил кассету и задал один-единственный вопрос: «Она была в эфире?» – «Нет». Тогда он пригласил к себе директора телеканала Сергея Подгорбунского: «Знакомьтесь. Это наш новый сотрудник. Вот его программа «Бизнес и политика». Срочно ставьте ее в эфир в прайм-тайм». Мы с Подгорбунским были знакомы уже лет двадцать. Вместе начинали свою карьеру в Молодежной редакции Казахского телевидения в 1971 году, вместе набивали шишки и вместе смазывали их лауреатским елеем на всевозможных всесоюзных фестивалях. И вот снова свела нас судьба на Ямском Поле. И здесь тоже нам досталось и взлетов и падений. И грудь в крестах, и голова в кустах – все было. Так, видно, жизнь устроена. Главное – достойно принимать и дары, и удары Судьбы.

В бронетанковых войсках, еще задолго до научно-технической революции, в эпоху прославленных тридцатьчетверок, если выходила из строя рация, что частенько случалось в бою, командир взвода или роты подавал сигнал флажками над башней танка: «Делай, как я». И весь взвод или рота повторяли его боевой маневр. Неожиданно мне пришлось столкнуться с этим правилом и в гражданской жизни. Был я в командировке на Сахалине. Жил в гостинице в двухместном номере вместе с молодым рыбаком, вернувшимся с путины. Командировка заканчивалась. И тут неожиданно выяснилось, что я не рассчитал свои финансовые возможности. На мои телеграфные вопли прислать денег на обратный билет бухгалтерия молчала, как спаянный партизанский отряд. Я совсем пал духом. «Ты что такой, как мешком прибитый?» – спрашивает меня мой «сокамерник». Рассказываю ему свою грустную историю. «И это все?» – удивленно спрашивает он. «Все». – «Какие проблемы? Вот тебе деньги на обратный билет». Я обалдел. Спрашиваю его адрес, на который тут же вышлю долг. «А зачем? – спрашивает он. – Подумаешь, деньги (а деньги и тогда, в эпоху застоя, были немалые). Ты лучше верни их тому, кто окажется в твоей нынешней ситуации». Нужно ли говорить, что такая возможность мне вскоре представилась. И я с огромным удовольствием воспользовался ситуацией и вернул долг тому, кто в нем очень остро нуждался.

Когда было принято решение о возрождении храма Христа Спасителя, мы решили сделать об этом сюжет и взять интервью у главного архитектора Москвы. Едем на встречу с главным архитектором. По дороге автор сюжета, студентка Историко-архивного института, спрашивает нас: «Ребята, а вы хоть знаете таинственные мистические истории, связанные с судьбой этого храма?» Мы, естественно, ничего не знали. Откуда нам было знать. Мы скользим по поверхности событий. В глубину истории редко приходится погружаться. На этот раз с помощью нашего автора рискнули, и ничего хорошего из этого не вышло. Вот уж поистине, меньше знаешь – лучше спишь. И вот что нам поведала наш автор. Оказывается, до строительства храма на этом месте был женский монастырь. Когда в середине XIX века было принято решение о строительстве храма, по высочайшему повелению этот монастырь был снесен. И тогда настоятельница монастыря прокляла это место. Нельзя в угоду новому разрушать старые святыни. Не будет храм долговечен, и ничего здесь не будет. И действительно, храм и полвека не простоял. Взорвали. Решили на этом месте строить новый храм, Дворец Советов. Ничего не вышло. Затем планировали еще какие-то сооружения – тоже ничего не вышло. Грунт не тот, плывуны какие-то. Наконец построили бассейн «Москва». И вот – новое решение. А проклятие-то не снято…