Екатерина Сушкова - Записки

Переход Лермонтова в Петербургский университет не состоялся только из-за отказа администрации последнего зачесть поэту годы пребывания в Москве.

Письмо это мы печатаем в переводе с французского оригинала, опубликованного А. П. Шан-Гиреем. Дата письма — 1832 год — установлена П. А. Висковатовым.

Весть о поступлении Лермонтова в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.

Вероятно, здесь начинается ответ на запрос М. Ю. Лермонтова о Вареньке Лопухиной.

Текст «Уланши», сообщаемый А. П. Шан-Гиреем, отличается несколькими существенными вариантами от общеизвестного, печатающегося по копии юнкерского рукописного журнала «Школьная заря». (1834 г.).

Ошибка: не к начале 1835 г., а 22 ноября 1834 г.

Эта версия первого появления Лермонтова в печати («Библ. для Чтения» 1836 г., т. XI, стр. 81–94), восходящая, очевидно, к рассказу самого Н. Д. Юрьева, полностью подтверждается и заметками А. Я. Меринского («Атеней» 1858 г., №48), и воспоминаниями В. П. Бурнашева («Русск. Арх» 1872 г., стр. 1771–77). По вопросу об отношении самого Лермонтова к этому эпизоду имеется указание анонимного рецензента «Библ. для Чтения» 1842 г. (возможно, сам О. И. Сенковский), противоречащее данным мемуаристов.

Как свидетельствует одно случайно сохранившееся письмо бабушки к Лермонтову, сверх обычного довольствия натурой, шедшего из крепостных деревень, поэту с 1835 г. положено было на личные расходы «всякие три месяца по 2500 рублей», не считая особых выдач на костюмы, на лошадей и пр. см. приложения к книге П. А. Висковатова «М. Ю. Лермонтов» М., 1891, стр. 5–6.

Андрей — камердинер Лермонтова, из Тархакских крепостных крестьян.

«Мунго» или, вернее. «Монго» — прозвище, навсегда утвердившееся за А. А. Столыпиным (род. 14.XI.1816 г., ум. 10.X.1858 г.), было дано ему Лермонтовым, который выкроил эту кличку из заголовка французского романа «Похождения Монгопарка».

Не «в это же время», а несколько раньше, так как В. А. Лопухина вышла замуж в 1835 г.

А. А. Жандр был не автором, а переводчиком трагедии Ротру «Венцеслав».

Все недочеты старых печатных текстов «Смерть поэта», указанные А. П. Шан-Гиреем, в новейших изданиях сочинений Лермонтова, разумеется, исправлены. Любопытен приведенный Шан-Гиреем вариант пропущенного в «С.-Петербургских Ведомостях» стиха, который обычно читается: «Вы, жадною толпой стоящие у трона».

Генерал-лейтенант Л. В. Дубельт — начальник штаба корпуса жандармов.

Автограф этого письма, относящегося, вероятно, к концу 1837 г, до нас не дошел.

По поводу этого письма С. А. Раевский, от 8 мая 1860 г., писал автору воспоминаний следующее:

«Друг Аким Павлович! Наконец исполняется постоянное мое желание, — ты решаешься написать твои воспоминания о незабвенном Михаиле Юрьевиче. Ты был его другом преданным с детства и почти не расставался с ним; по крайней мере все значительные изменения в его жизни совершились при тебе, при теплом твоем участии, и редкая твоя намять порукою, что никто вернее тебя не может передать обществу многое замечательное об этом человеке, гордости нашей литературы.

Соглашаясь на напечатание избранных тобою его бумаг, которые я берегу, как лучшие мои воспоминания, я считаю необходимым к избранному тобою письму его, писанному ко мне в Петрозаводск, присовокупить мои объяснения. В этом письме Мишель, между прочим, написал, что я пострадал через него.

Я всегда был убежден, что Мишель напрасно исключительно себе приписывает маленькую мою катастрофу в Петербурге в 1837 г. Объяснения, которые Михаил Юрьевич был вынужден дать своим судьям, допрашивавшим о мнимых соучастниках в появлении стихов на смерть Пушкина, — составлены им вовсе не в том тоне, чтобы сложить на меня какую нибудь ответственность, и во всякое другое время не отозвались бы резко на ходе моей службы; но к несчастию моему и Мишеля, я был тогда в странных отношениях к одному из служащих лиц. Понятия юриста студента Московского университета часто вовлекали меня в несогласия с окружавшими меня служаками, и я, зная свою полезность, не раз смело просил отставки. Мне уступали и я оставался на службе при своих убеждениях: но когда Лермонтов произнес перед судом мое имя, служаки этим воспользовались, аттестовали меня непокорным и ходатайствовали об отдаче меня под военный суд, рассчитывая вероятно, что во время суда я буду усерден и покорен, а покуда они приищут другого способного человека. К счастию ходатайство это не было уважено, а я просто без суда переведен на службу в губернию; записываю это для отнятия права упрекать память благородного Мишеля. Самые же стихи его были отражением мнений не одного лица, но весьма многих, и вот как они составились.

Убийство А. С. Пушкина так глубоко потрясло грамотные слон общества, что почти повсюду рассматривали вопрос, как будет наказан Дантес? И тогда, как иные желали, чтобы иностранец, убивший в поэте часть славы Русского народа, был, как лицо, состоящее на русской службе, наказан по русским законам; другие предсказывали, что Дантес, как иностранец и аристократ, останется ненаказанным, несмотря на наши законы. Большая половина известной Элегии , в которой Мишель, после горячего спора в нашей квартире, высказал свой образ мыслей, написана им была без поправок в несколько минут (Мишель почти всегда писал без поправок) и как сочинение было современно, то и разнеслось очень быстро. Повторяю, мне не в чем обвинять Мишеля. Прощай, желаю поскорее видеть в печати твой труд, —

всегда преданный Раевский.

8 мая 1860 г.»

С. Раевский Его В-ю А. П. Шан-Гирею.

А. П. Шан-Гирей ошибся: стихотворение это, написанное в 1835 г. и самим Лермонтовым не печатавшееся, опубликовано было впервые в «Современнике» 1851 г., №5, стр. 5, после чего стало входить во все издания сочинений Лермонтова. Так как в списке этих стихов, опубликованном А. П. Шан-Гиреем, никаких вариантов, сравнительно с автографом, нет, то мы перепечатываем из «Русского Обозрения» только первые строфы.

«Я пустился в большой свет — писал Лермонтов в это время М. А. Лопухиной. — В течение месяца на меня была мода, меня наперерыв отбивали друг у друга. Это, по крайней мере, откровенно. Весь этот народ, которому доставалось от меня в моих стихах, старается осыпать меня лестью. Самые хорошенькие женщины выпрашивают у меня стихов и хвастаются ими, как триумфом. Тем не менее, я скучаю». («Полн. собр. соч. М. Ю. Лермонтова», т. IV (изд. 2), П., 1916 г. стр. 232–333).