Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

20 апреля последовало высочайшее соизволение на назначение командира 17-го армейского корпуса генерала от кавалерии А. А. Бильдерлинга председателем Московского столичного попечительства о народной трезвости, а меня товарищем председателя с тем, чтобы председательствование в заседаниях комитета, при отсутствии председателя, возлагалось на московского обер-полицмейстера. В состав же комитета для заведования делом попечительства, согласно устава попечительств о народной трезвости, на правах его членов вошли:

– обер-полицмейстер генерал-майор Д. Ф. Трепов, а в его отсутствие – помощник обер-полицмейстера полковник И. Н. Руднев;

– представитель духовного ведомства протоиерей Д. М. Покровский;

– представитель военного ведомства командир 5-го Киевского гренадерского полка полковник Н. И. Говоров;

– управляющий акцизными сборами Московской губернии действительный статский советник В. С. Александров;

– старший фабричный инспектор Московской губернии надворный советник С. П. Чижов;

– директор начальных училищ Московской губернии действительный статский советник В. С. Новицкий;

– председатель Московского общества грамотности действительный статский советник Н. П. Горбунов;

– начальник Московского губернского жандармского управления генерал-лейтенант К. Ф. Шрамм;

– инспектор врачебного управления действительный статский советник П. И. Зарин;

– старший инспектор по наблюдению за книжной торговлей в Москве статский советник князь С. Д. Урусов;

– московский городской голова тайный советник князь В. М. Голицын;

– два гласных московской Городской думы: действительные статские советники М. В. Духовской и Н. К. фон-Вендрих;

– два представителя крупных промышленных предприятий: потомственные почетные граждане В. А. Бахрушин и С. В. Ганешин.

С этого дня Бильдерлинг и я принялись за работу. Первым делом необходимо было организовать канцелярию, к чему я и приступил по поручению председателя. На должность управляющего канцелярией я пригласил В. Б. Шереметева, по рекомендации А. Г. Булыгина, московского губернатора. Выбор этот оказался весьма удачным, и вся моя служба в попечительстве до моего отъезда из Москвы в течение 12-ти лет была тесно связана с ним. На должность бухгалтера приглашен был А. Н. Осткевич-Рудницкий, служивший в Казенной палате, которого мой брат рекомендовал мне как отличного работника. Таковым он и оказался, был аккуратен и требователен к себе и другим до мелочей. Для письменных занятий приглашены были две сестры Т. М. и М. М. Поццо, по рекомендации О. А. Талызиной, начальницы Дворянского института. Они, к сожалению, оказались не вполне способными к работе, как я ее понимал, и мне с ними пришлось немало повозиться. Неспособность их к работе происходила от неуравновешенности их характеров и ненормальной домашней обстановки.

Помещение для канцелярии удалось найти очень хорошее в доме князя Горчакова [542]у Большого театра, в 10-ти минутах ходьбы от генерал-губернаторского дома. Обставив канцелярию даже с некоторым комфортом, приобретя очень удобную мебель и все, что только требовалось для образцовой канцелярии, мы начали наши занятия в ней в середине мая месяца.

24 апреля в Москву приехал новый министр народного просвещения Ванновский и как среди профессоров, так и среди студентов произвел очень хорошее впечатление.

27 апреля в Москву прибыл великий князь Павел Александрович и на другой день, день рожденья великого князя Сергея Александровича, 30-го апреля, уехал обратно.

4-го мая их высочества уехали в Царское Село ко дню рождения государя, я остался в Москве, занимаясь делами трезвости.

Вернулись их высочества 10-го мая, а 11-го на Театральной площади состоялся парад войскам Московского гарнизона. Великий князь принимал парад. Погода была чудная, летняя. После парада был завтрак в генерал-губернаторском доме для всех начальников отдельных частей.

13 мая я сопровождал их высочества на освящение коронационного убежища для неимущих и неизлечимых в Сокольниках на Ермаковской улице, а 15-го мая – в Александровское убежище увечных воинов [543]в селе Всехсвятском, там же находился и Алексеевский приют для офицеров, в котором содержалось в то время около 30-ти неспособных к труду офицеров. Среди них были и старики, и молодые, их высочества с каждым говорили, расспрашивали их.

18 же мая, также в присутствии их высочеств, освящен был Елизаветинский приют имени великого князя при почтамтской церкви. 20-го мая в Москву приехал великий князь Владимир Александрович с женой великой княгиней Марией Павловной и дочерью великой княжной Еленой Владимировной. Они внесли большое оживление; на другой день своего пребывания они посетили вместе с моими высочествами Германскую выставку в Строгановском училище и вечером уехали обратно в Петербург. 26-го великий князь в моем сопровождении проехал на Ходынское поле в лагерь, где неожиданно подъехал к баракам Военного госпиталя и обошел все палаты, не исключая и заразных, последних уже перед отъездом. На другой день их высочества переехали в Ильинское, я остался в городе, так как был очень занят в попечительстве трезвости. Великий князь по моей просьбе разрешил мне четыре дня жить в городе и на три дня приезжать в Ильинское. Я был очень рад такому решению, это давало мне возможность спокойно работать, а поездки в Ильинское, после четырехдневной усиленной работы, доставляли мне большое удовольствие, тем более что в июне туда приехала моя сестра с детьми Павла Александровича.

5 июня получено было известие о рождении у императрицы четвертой дочери, названной Анастасией. Это было большим разочарованием, так как ждали наследника. Великая княгиня Елизавета Федоровна выехала в Петербург к императрице, а 7-го числа в Москву прибыл генерал-адъютант князь Долгорукий, командированный по древнему обычаю государем как «вестник радостного события о рождении царственной дочери».

Он привез рескрипт на имя великого князя как генерал-губернатора для объявления первопрестольной столице о радостном событии в царской семье.

Великий князь вызвал к себе представителей всех сословий и, объявив им о рождении великой княжны Анастасии Николаевны, прочел рескрипт, данный на его имя. В этот же день в Городской думе состоялось чрезвычайное торжественное собрание, на которое великим князем был командирован Гадон для объявления высочайшего манифеста. Городская дума по старинному обычаю поднесла князю Долгорукому, как радостному вестнику, очень красивый кубок на память от Москвы, а у великого князя состоялся завтрак, на который были приглашены высшие должностные лица и сословные представители.