Николай Гуданец - Загадка Пушкина

Однако советские ученые не привыкли сдавать выгодные и удобные позиции под напором элементарной логики. Предпринявший подробный разбор «Ариона» Д. Д. Благой не мог не понимать, что цепочка из трех рукописных вариантов пушкинской строки с неизбежностью обрушивает воздвигнутый пушкинистами идейно-политический бастион. Поэтому, пытаясь кое-как выкрутиться из щекотливого положения, исследователь пишет: «Строка исправляется: „Я песни прежние пою“. В таком виде она прямо перекликается с более ранней строкой: „Пловцам я пел“, утверждая прямую — в лоб — преемственную связь между прошлым и настоящим. Ясность ответа, видимо так же как и повествование от первого лица, вызвала опасения. Строка опять приобретает новый, третий вариант: „Спасен Дельфином, я пою“. Но теперь уже (при несомненном наличии в сознании поэта вопроса об его позиции после крушения восстания и гибели его участников) этот вариант, и вообще вступающий в противоречие с реалистическим строем стихотворения, и, кроме того, способный вызвать чересчур прямолинейные ассоциации (по-французски слова „дельфин“ и „дофин“ — синонимы), Пушкина никак не мог удовлетворить» 67.

Иными словами, Пушкин написал опасную крамолу, потом струсил, наконец, опять расхрабрился. Неуклюже насилуя очевидность, Д. Д. Благой мимоходом создает колоритный образ изворотливого и боязливого поэта-революционера. Впрочем, конфуз невелик, а к тому же на прожорливый, заскорузлый от крови алтарь советской идейности приносились жертвы куда похлеще.

Итак, тема декабристов в «Арионе» является побочной, присягать на верность их делу поэт отнюдь не намеревался, стихотворение в целом сфокусировано на отмеченном всевышним попечением избраннике, самом Пушкине А. С. Это становится предельно очевидным в свете общеизвестных биографических подробностей.

В декабре 1825 г. ссыльный Пушкин решил самовольно наведаться из Михайловского в Петербург и не оказался в рядах бунтовщиков на Сенатской площади лишь по счастливой случайности. Вот что сообщает в своих воспоминаниях М. И. Семевский: «он отправился было в Петербург, но на пути заяц три раза перебежал ему дорогу, а при самом отъезде из Михайловского Пушкину попалось навстречу духовное лицо. И кучер, и сам барин сочли это дурным предзнаменованием. Пушкин отложил свою поездку, а между тем подошло известие о начавшихся в столице арестах, что окончательно отбило в нем желание ехать туда» 68.

О том же самом свидетельствует С. А. Соболевский, записавший «рассказ Пушкина, не раз слышанный мною при посторонних лицах» 69. Также упомянув о перебегавших дорогу зайцах и встреченном священнике, Соболевский приводит слова Пушкина: «А вот каковы бы были последствия моей поездки. Я рассчитывал приехать в Петербург поздно вечером, чтоб не огласился слишком скоро мой приезд, и, следовательно, попал бы к Рылееву прямо на совещание 13 декабря. Меня приняли бы с восторгом; вероятно, я забыл бы о Вейсгаупте, попал бы с прочими на Сенатскую площадь и не сидел бы теперь с вами, мои милые!» 70.

Разумеется, суеверный Пушкин усмотрел здесь перст Всевышнего. Напомню сказанное им при первой встрече с Николаем I: «все друзья мои были в заговоре, и я не мог бы не участвовать в нем. Одно лишь отсутствие спасло меня, за что я благодарю Бога!» 71.

Лишь яркость и драматизм биографической канвы подсвечивают блеклый «Арион», словно стекляшку на роскошном ковре. Простоватое внешне и невнятное по сути стихотворение приходится разгадывать, как ребус. Вкупе с житейскими подробностями, ценным подспорьем отгадчику послужат другие стихотворения той поры.

Начиная с «Ариона», воображением Пушкина прочно завладел ходульный образ пловца в бурном житейском море. Спустя две недели он написал стихотворение «Акафист Екатерине Николаевне Карамзиной» (в черновом автографе (см. III/2, 1147) датируется 31 июля 1827 г.), где сравнивает себя со спасенным от смертоносной бури мореходом:

Таким образом, счастливое избавление от тягот опостылевшей ссылки и вера в благосклонность Провидения составляли сердцевину переживаний и размышлений Пушкина в июле 1827 года. Он слагает сразу два « гимна избавления » на разные лады.

Спустя два месяца после «Ариона», 17 сентября, Пушкин напишет еще одну вариацию на тему мореплавания, вольный перевод из А. Шенье.

При всей никчемности и серости экзотического антуража, в этом стихотворении выражено творческое кредо зрелого Пушкина. Неоднократно, на разные лады проповедовал он абсолютную независимость боговдохновенного поэта от житейских обстоятельств и отстаивал концепцию самоценности и самоцельности поэтического искусства.

Как видим, стихотворения «Арион», «Акафист Екатерине Николаевне Карамзиной» и «Близ мест, где царствует Венеция златая…» тесно примыкают друг к другу — хронологически, тематически и по смысловым оттенкам. Их подспудный общий тон и образная перекличка становятся еще рельефнее при обращении к рукописям поэта. Так, в черновике «Гондолиера» (как озаглавил его Пушкин в перечне произведений, предназначаемых для издания, см. III/2, 1148) вместо «тихой музы полн» есть вариант «тихо бога полн» (III/1, 601), который явственно аукается со словами «беспечной веры полн» в «Арионе», так же, как и с «набожным пловцом» в черновике «Акафиста Екатерине Николаевне Карамзиной» (III/1, 597).

Если трактовать «Арион» в традиционном духе, придавая ему «декабристское» звучание, он стоит особняком среди прочих пушкинских произведений той поры, напрочь выбиваясь из биографического и творческого контекста. Тогда невозможно понять, что же именно подразумевал поэт, говоря о «гимнах прежних», и почему его вера названа «беспечной».

Но давайте попробуем отследить характерное для пушкинской лирики «замыкание в тематический цикл», по удачному выражению Б. В. Томашевского 72. Тогда безмятежный сладкопевец-гондольер подсвечивает и проясняет смыслы, которые невнятно брезжат в «Арионе».

Подобно венецианцу, который «тихо бога полн», поет «без отзыва утешно», «для забавы, без дальных умыслов», полный «беспечной веры» певец из «Ариона» в любых обстоятельствах и невзирая на превратности судьбы сохраняет верность своему поэтическому призванию. И до, и после кораблекрушения он распевает все те же гимны.