Зеев Бар-Селла - Сюжет Бабеля

Последняя фраза сохранилась лишь в одной публикации — харьковского альманаха «Пролетарий».

«Половица», восставшая против невинной грубости пролетариата, — это прозрачный псевдоним белогвардейского подполья. Но кровь у него не белая, не голубая, а черная.

Новелла «Прищепа» одна из самых кратких (в издании 1926 г. она насчитывает всего 38 строк). До того, как войти в книгу, новелла была напечатана дважды — в журнале «ЛЕФ» {208} и в одесских «Известиях» {209} . Сохранился и машинописный оригинал «лефовской» публикации {210} .

Поскольку пересказ содержания займет почти столько же места, что и сама новелла, приведем ее текст полностью (в основу положена архивная машинопись).

Пробираюсь в Лешнюв, где расположился штаб дивизии. Попутчик мой попрежнему Прищепа — молодой кубанец, неутомительный хам, вычищенный коммунист, будущий барахольщик, беспечный сифилитик, неторопливый враль. На нем малиновая черкеска из тонкого сукна и пуховый башлык, закинутый за спину. По дороге он рассказывал о себе. Мне не забыть его рассказа {211} .

Год тому назад Прищепа бежал от белых. В отместку они взяли заложниками его родителей и убили их в контр-разведке. Имущество расхитили соседи. Когда белых прогнали с Кубани, {212} Прищепа вернулся в родную станицу.

Было утро, рассвет, мужичий сон вздыхал в прокисшей духоте. Прищепа подрядил казенную телегу и пошел по станице собирать свои граммофоны, жбаны для кваса и расшитые матерью полотенца. Он вышел на улицу в черной бурке с кривым кинжалом за поясом, телега плелась сзади. Прищепа ходил от одного соседа к другому {213} и кровавая печать его подошв тянулась за ним следом. В тех хатах, где козак {214} находил вещи матери или чубук отца, {215} - {216} он оставлял подколотых старух, собак, по[к]вешенных над колодцем[,] {217} и иконы, загаженные пометом. Станичники, раскуривая трубки, угрюмо следили его путь. Молодые козаки {218} .рассыпались в степи и вели счет. Счет разбухал {219} и станица молчала. Кончив - {220} Прищепа вернулся в опустошенный отчий дом. Отбитую мебель он расставил в порядке, который был ему памятен с детства {221} и послал за водкой. Запершись в хате {222} он пил двое суток, пел, плакал и рубил шашкой столы. На третью ночь станица увидела дым над избой Прищепы. Опаленный {223} и рваный, виляя ногами, он вывел из стойла корову, вложил ей в рот револьвер и выстрелил. Земля курилась под ним, голубое кольцо пламени вылетело из трубы и растаяло, в конюшне зарыдал оставленный бычок. Пожар сиял, как воскресенье. Прищепа отвязал коня, прыгнул в седло, {224} бросил в огонь прядь своих волос и сгинул.

Демидовка, июль, 1920. {225}

Наше внимание сразу останавливает вторая фраза новеллы: «Попутчик мой попрежнему Прищепа <���…>».

«Попрежнему»… Но ни до, ни после имя Прищепы в книге не упоминается! По всей видимости, перед нами след еще одной новеллы, написанной, но в книгу не вошедшей. В «Дневнике» о Прищепе написано куда более подробно — описаны его наглое поведение в еврейском доме, куда он вместе с Бабелем был помещен на постой, неудержимая его похоть и изумляющая Бабеля податливость женщин прищепиному натиску… Видимо, это и было содержанием утраченной новеллы…

Но в «Дневнике» мы находим и то, что прямо касается разбираемого нами текста:

«24.7.20 <���…>

Из Кривих с Прищепой еду в Лешнюв на Демидовку. Душа Прищепы — безграмотный мальчик, коммунист, родителей убили кадеты, рассказывает, как собирал свое имущество по станице. Декоративен, башлык, прост как трава, будет барахольщик, презирает Грищука за то, что тот не любит и не понимает лошадей».

«25.7.20

Утром отъезд из Демидовки.<���…>

Едем с Прищепой, рассказ Прищепы <���…>»

А среди «планов и набросков» имеется еще один текст, правда, дошедший до нас в весьма неудовлетворительном виде — оторвана вся правая часть страницы (а в конце фрагмента, на л. 34, — повреждено и начало 4-х строк):

Л. 33

Мы приехали в Демидо

путчиком был простой как трава и свир Прищепа

тельный хам, безграмо

ративное пятно, будущи

ный сифилитик и нет

[бел] красную черкеску

[ба] белоснежный

тый за спину. Всю дор

мне о том, как он с

[в родной] по станице

тоин [чт] того, чтобы

Кубань пришли бел

его родители были

в контр-разведке

щено соседями, вернулся в родну ноармейцем, под

Л. 34

полотенца. Он вышел

ной черкеске с кривым

<���…>оясом, телега с мебелью

ди. Прищепа ходил от

и кровавый [след] отпечаток его подошв

[путь.] В тех хатах где

цыплят своей матери

отца — он оставлял

черепа младенцев,

повешенных над

иконы загаженные

<���…>убатые старики, пону-

<���…>юмо следили его путь,

ница молчала п. ч.]

казаки рассыпались

хал и станица молчала

<���…>улся в свой опустошен

вил отбитую у соседей мебель] {226}

Сравнение с опубликованным текстом новеллы позволяет заполнить большую часть лакун {227} :

Л. 33

Мы приехали в Демидо <���вку, по->

путчиком был простой как трава и свир<���епый> Прищепа

<, неутоми->

тельный хам, безграмо <���мотный деко->

ративное пятно, будущи<���й барахольщик, беспеч-> ный сифилитик и нет< оропливый враль>

[бел<���ый>] красную черкеску < >

[ба <���шлык>] белоснежный <���башлык, закину-> тый за спину. Всю дор <���орогу он рассказывал>

мне о том, как он с <���обирал свое имущество>

[в родной] по станице < (?) дос->

тоин [чт <���обы>] того, чтобы < Когда на>

Кубань пришли бел<���ые, Прищепа бежал. Вотместку> его родители были <���взяты в заложники и убиты> в контр-разведке<, имущество раста-> щено соседями. <���Когда белых прогнали, он> вернулся в родну <���ю станицу крас-> ноармейцем, по д<���дрядил телегу и пошел собирать || свои граммофоны,

|| жбаны для кваса и || расшитые матерью>